Строительный портал - Дом. Водонагреватели. Дымоходы. Монтаж отопления. Обогреватели. Оборудование

Эвакуация казанской чк в 1918. А

Сергей Волков, Анна Пухова «Деятельность уездной ЧК Чистополя в период 1918–1920-х годов: технология красного террора (документы и судьбы)»

И длится суд десятилетий…
Татарстан, г. Чистополь,
Гимназия, 11–й класс
Научный руководитель Р.Х. Хисамов
Третья премия

Сегодня Россия смотрится в зеркало и не узнает себя. Копятся свидетельства, рассекречиваются протоколы, издаются воспоминания. Чем больше правды можно разглядеть в этих осколках, тем ближе общая догадка. Ближе и страшней: собрать все воедино, за нагромождением беззаконий, насилия, обманов, самообманов, иллюзий представить себе нечто целостное – нашу Россию, прошедшую в двадцатом веке через такую полосу истории, которой имя еще и отдаленно не найдено. Естественны извечные вопросы: кто в этом виноват? Каковы причины трагедии? Как объяснить, попытаться понять происшедшее?

Нам бы хотелось на примере деятельности уездной ЧК Чистополя и уезда в период с 1918–1920-х годов через документы и судьбы разных людей показать технологию красного террора.

Мы стремились определить и аргументировать наше отношение к советской карательной политике как решающему фактору для победы большевиков в Гражданской войне.

Программа Красного террора. Сентябрь 1918 года
Петр Лучанкин – отец большого семейства.

5 сентября 1918 года по инициативе Дзержинского в Совнаркоме РСФСР было принято постановление о красном терроре. Дзержинский говорил, что «обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью». Он предлагал врагов изолировать в концлагерях; те, кто «прикосновенен» к заговорам, мятежам и белогвардейским организациям подлежат расстрелу; списки расстрелянных публиковать с «основанием применения к ним этой меры».

Это постановление превращало самую радикальную форму насилия в государственную политику. В те дни ЦК РКП (б) и ВЧК выработали практическую инструкцию. В ней предлагалось: «Расстреливать всех контрреволюционеров». Предоставить районам самостоятельно расстреливать… взять заложников от буржуазии и союзников. Район определяет, кого брать в заложники… Устроить в районах мелкие концентрационные лагеря… Принять меры, чтобы «трупы не попали в нежелательные руки» .

Первый большой всплеск массового террора произошел летом – в начале осени 1918 года.В то время главным фронтом Гражданской войны Ленин определил Восточный, на Волге где сражалась формируемая Красная Армия с одной стороны, а с другой – легионеры чехословацкого корпуса и Народная армия Комуча. Казань была захвачена комучевцами 6 августа 1918 года. По мере поражения на фронте комучевцы отступали. 30 августа белочехи оставили Чистополь. После их ухода в городе начинаются аресты.

12 октября 1918 года Чистопольская Судебно-следственная комиссия при Революционном трибунале Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов возбуждает дело по обвинению гражданина города Чистополя Петра Лучанкина в добровольном вступлении в ряды народной армии. 29 ноября его расстреливают. Никакого расследования по делу практически не было, обвинение не предъявлено, каких-либо доказательств вины в совершении конкретного преступления не имеется. А что же есть в деле? Это, прежде всего, заявление самого Петра Лучанкина :

«Вот уже два месяца я нахожусь в заключении и не знаю, в чем меня признают виновным. Снова повторяю и прошу обратить человеческое внимание, что я добровольцем фактически поступить и не мог, так как в Чистополь приехал 26 августа. Мобилизация у белых кончилась 22 августа. Что касается рапорта моего, который является обвинительным актом, он был подан из-за семейного положения. Семью в 15 человек содержать очень трудно. Когда я был мобилизован, то полагалось жалование как солдату 45 рублей, я поставлен в самое критическое положение. Повторяю, что я был поставлен в самоекритическое положение. И чтобы за мной осталось содержание, согласно телеграмме из Казанского Почтово-Телеграфного Округа, мне начальник Штаба Гарнизона подсказал подать рапорт в Почтово-Телеграфную Контору, что мною и был сделано.

Если же меня подстрекать в том, что я оставлен по мобилизации и поступил добровольцем, то это недопустимо и вот почему:

1. Если бы я был оставлен от призыва и продолжал бы служить на почте, где получал бы жалования и командировочных 810 рублей, которых на содержание хватало, но ведь я там уволен был – это можно справиться в бумагах, если таковые не увезены белыми;

2. Если бы я был добровольцем, то не стал бы изыскивать средств и причин, а у меня представлено в Следственной Комиссии удостоверение белых о болезни, в котором тоже подтверждается, что болен солдат;

3. Если бы я был действительно доброволец, то зачем мне надо было оставаться здесь? Не чувствую за собой вины и вполне доверяясь Советской власти остался на месте и поступил уже на службу в Почтово-Телеграфную Контору, где начал свои занятия с 25 сентября нынешнего года;

4. Также моими товарищами – коллегами по службе в Следственную Комиссию представлено удостоверение, в котором они подтверждают, что я никогда не выступал против Советской власти и что действительным добровольцем не был, подтверждают они также, что была из Почтово-Телеграфного Округа телеграмма о том, что добровольцам остается содержание, и что рапорт подан именно из-за семейного положения.

Перечисляя все это, я думаю, что доказательства моей невинности достаточны, в противном случае могут еще несколько граждан подтвердить то же самое и если нужно, мною будет представлен их отзыв.

Я такой же пролетарий, борющийся за существование, не имеющий за душой ни копейки денег, ни состояния, ничего, обращаюсь с просьбой ускорить расследование дела и со справедливостью отнестись. Я всегда сознавал, глубоко убежден, что принадлежу и должен принадлежать только к этой власти – Власти Советов Рабочих и Крестьян. Еще раз осмеливаюсь просить Следственную Комиссию ускорить расследование моего дела и отнестись со справедливостью.

Ноябрь 27 дня 1918 г. гр. П.Лучанкин» .

Просьба «ускорить расследование» была выполнена Постановлением Чистопольской Чрезвычайной следственной комиссии 1918 года ноября 29 дня.

«Рассмотрев дело по обвинению Петра Лучанкина за принадлежность к белогвардейцам и добровольно служащему в рядах их, а также участвующегов поимке советских работников отклонить ходатайство служащих Чистопольской Почтово-Телеграфной конторы и его самого, а настоящее дело передать в Казанскую Чрезвычайную Комиссию на заключение.

Чрезвычайная Комиссия постановила расстрелять, а дело предать на заключение в губчрезвычком» .

Губчрезвычком постановил приговор утвердить.

А что касается просьб самого П.Лучанкина (отца большого семейства: 10 человек детей, братья, сестры, мать, больной отец), его коллег (7 человек) – служащих Чистопольской почтово-телеграфной конторы, его жены, Ларисы Лучанкиной, «обратить внимания на оправдательные доводы и не дать погибнуть невинному человеку и совершить невольно несправедливость», то они не были услышаны . Как ведутся дела в ЧК , с каким легким багажом отправляют там в «лучший мир» мы вскоре убедились.

Достаточным оказалось иметь свидетельские показания состоящего в партии и сочувствующего коммунистам Анатолия Петровича Сафроницкого. Его заявление: «Шел против Советской власти и на одном общем собрании служащих п/т кричал бить нас, то есть большевиков в то время когда сочувствуя не большевикам пошел работники покинули общее собрание. Во время нашествия белой армии он Лучанкин поступил в их родную армию добровольцем не смотря на то, что ему была дана месячная отсрочка» .

Вот, пожалуй, все, что имеется в деле, но даже эти документы могут рассказать о многом. Наша задача изучать свидетельства тех, кто не был, подобно П.Лучанкину, активным действующим лицом так называемой «большой истории», но является представителем тех миллионов, через которые и над которыми, это «большая история» вершилась.

Большевики ради удержания власти сделали ставку на силу, террор и страх. Главным орудием, исполнителем стала ВЧК . «Для нас важно, – утверждал Ленин, – что ЧК осуществляет непосредственную диктатуру пролетариата, и в этом отношении их роль неоценима» . ЧК было предоставлено право арестовывать, вести следствие и приводить приговор в исполнение. Лацис признавал, что это был «орган… пользующийся в своей борьбе приемами и следственных комиссий, и судов, и трибуналов, и военных сил» .

Постановление ЦК РКП (б) и Совнаркома быстро превратили ВЧК в главный орган специальной системы организованного насилия, создав для этого декретно-законодательное обоснование. II Всероссийский съезд Советов (25октября 1917 года) отменил смертную казнь в стране. Казалось бы, ввести ее может только съезд. Но III съезд Советов (январь 1918 года) этого вопроса не обсуждал, лишь встретил аплодисментами заявление Ленина о том, что «ни один еще вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе, как насилием». Начавшееся в середине февраля 1918 года германское наступление на Петроград создало чрезвычайную ситуацию, которой воспользовались Ленин иТроцкий для введения в стране внесудебной смертной казни. Право ее проведения было предоставлено ЧК . Заметим, что в данном случае декрет о внесудебных правах ВЧК лишь фиксировал те беззакония, которые советские учреждения уже творили в стране.

Это наглядно подтверждают действия в Казани председателя ЧК Восточного фронта республики Лациса. Прибыв в Казань 10 сентября 1918года, после изгнания из города защитников Учредительного собрания, он не спешил с проведением карательных акций, полагая, что наиболее активные противники большевиков бежали. Но 22 сентября 1918 года в «Еженедельнике Чрезвычайных Комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией» появился приказ наркома внутренних дел Г.И. Петровского, в котором содержался призыв к проведению массового террора. Нарком предлагал: местные губисполкомы должны проявлять в этом отношении особую инициативу. Казанский Комитет РКП (б), реагируя на московские указания, предложил ответственному организатору комитета С.Стельмаху 28 сентября собрать фактический материал, «доказывающий, что красный террор недостаточно энергично проводится в жизнь», вызвать на заседание комитета Лациса и обсудить этот вопрос .

И начались безудержные расстрелы… В этой связи нам становится ясно, почему Петр Лучанкин не был арестован сразу же после того как в сентябре Советская власть была восстановлена в Чистополе. 25 сентября он снова принят на работу в почтово-телеграфную Контору и каждое утро до 12 октября отправлялся на службу, радуясь, наверное, тому, что может содержать семью.

В обвинительном акте Чрезвычайно-следственной комиссии от 12 октября 1918 года Петр Кузьмич Лучанкинобъявляется виновным в том, «что рапортом своим на имя начальника Команды города Чистополя о добровольном вступлении в ряды Народной армии, чем и выпадал принадлежность к белогвардейцам и желание им служить. Заслуживает наказание по законам военного времени» .

Обвинительное заключение вынесено, дело отправлено в Революционный трибунал. Но месяц спустя вследствие упразднения Ревтребунала дело возвращается обратно в Чистопольскую ЧК по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Сначала красный террор заполыхал в столицах . Провинция в начале молчала. На первых порах в Казани растерялся даже Лацис. Но оправился он быстро, партийные указания легко подсказали, как следует действовать, и не только ему. 1 ноября 1918 года Лацис пытался обосновать «нужность» террора. Он писал, давая указания местным ЧК : «Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Все эти вопросы должны разрешить судьбуобвиняемого. В этомсмысл террора» .Грань, разделяющая революционный порядок и беззаконие, перестала существовать. Районам представлялось право самостоятельно расстреливать, брать заложников. Никаких ходатайств за арестованных… не принимать. Вот почему в деле П.Лучанкина заявление группы служащих Чистопольской почтово–телеграфной конторы от 22 ноября не могло быть рассмотрено как свидетельство в защиту обвиняемого. Важнее тогда было обвинить, а не оправдать человека.

Еще создавалась видимость соблюдения «революционной законности». В ноябре 1918 годаVI Всероссийский чрезвычайный съезд Советов принял решение об амнистии тем, кому в течение двух недель со дня ареста не предъявлено обвинение, об освобождении тех заложников, которые не влияли на судьбу советских товарищей, «попавших в руки врагов». Выполнение этих постановлений было возложено на ВЧК , то есть на орган, более других вершивший беззаконие. Наивно предполагать, что до местных ЧК эти инструкции не дошли. Петру Лучанкину не было 13 ноябряпредъявлено нового обвинения, хотя уже в постановлении от 29 ноябрячитаем, что он принимал участие в «поимке советских работников». Но собственно доказательств его вины нет. А работая с документом, без труда можно обнаружить «следы» подтасовки. Видно, что отдельные фразы вписаны позже другой рукой в уже заготовленное постановление. Это: «… и добровольно служащему в рядах их, а также участвующего в поимке советских работников…» и «Чрезвычайная Комиссия постановила расстрелять, а дело передать на заключение вгубчрезвычком». Внизу документа наложена резолюция красными чернилами – в знак особой важности дела! – написано: «Губчрезвычкомпостановил приговор утвердить».

Дело П.Лучанкина является весьма типичным примером того, как вершилось «революционное правосудие». Просматривая протоколы заседания Казанской губернской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности от 28 декабря 1918 года(Архив КГБ РТ ) мы обнаружили по Чистополю и Чистопольскому уезду семь расстрельных дел. Это дело 23 по обвинению гр. Андрея Ковалевского за принадлежность к белогвардейцам. Как и Петр Лучанкин, был расстрелян 29 ноября 1918 года. Дело № 103 по обвинению Фридриха Петровича Абелькальмав вооруженной борьбе против советской власти. Расстрелян 17 декабря 1918 года, как и священник Виктор Петрович Ястребов.

Его дело в протоколе за № 29. Виктор Петрович Ястребов обвиняется в шпионаже и контрреволюционной агитации. Евдокима Гаврилова шестидесяти шести лет, жителя села Белая Гора Чистопольского уезда расстреляли 9 декабрякак участника поимки советских работников. Не избежали этой же участи Николай Шинков(дело № 116) и Листратов Павел Ивановичза хранение имущества бежавших с белыми (дело № 1). И седьмым примером расправы большевистской власти дело за № 38 о расстреле семьи Бутлеровых– матери и двух дочерей. И это – только протокол одного заседания. Согласно описи дел Чистопольской Судебно-следственной комиссии при Ревтрибунале отправленных в Казанский Ревтрибунал с 23 ноября 1918 года количество дел велико .

Трагедия семьи Бутлеровых
Известная приверженность интеллигенции оппозиционным партиям (на самом деле весьма иллюзорная у большинства) рождала недоверие к ней со стороны многих представителей власти, перерастающее в глубокую, патологическую подозрительность и настоящую манию «заговоров». Именно по такому варианту развиваются события по обвинению Виктории Александровны Бутлеровой и ее дочерей Виктории, Марии и Татьяны, «угрожающих сельскому Совету Большого Красного Яра в шпионаже» .

В этот же день Красноярский волостной совет «удостоверяет правильность настоящего акта» и «по долгу справедливости дает фактические обвинения бывшей помещицы» . На документе мы видим резолюцию: «Дать распоряжение об аресте, дело передать в коллегию следователей». Какие же факты приводит А.Абрамов – товарищ председателя Совета и четверо членов (подписи неразборчивы)?

1. «Во время нашествия чехо-славаков сказанные лица всецело занимались шпионажем, и весь собранный материал передавали своему брату Ростиславу Бутлерову и племяннику Константину Бутлерову, последний был временным комендантом городаЧистополя, а потом адъютантом штаба Чистопольского гарнизона».

Акт заканчивается призывом: «Перенеся такие угрозы спасши свою жизнь только благодаря скрывательства от них, Красноярский волостной Совет настаивает во что бы ни стало перечисленных: Викторию Бутлерову и ее дочерей Марию и Татьяну как нежелательных и вредных элементов стеретьс лица земли, так же и третью дочь, меньшую Викторию». Видимо, для облегчения чекистам поиска «заговорщиц» в самом конце документа есть приписка – «Марияже по мужу пишется Ермолова».

Обращают на себя внимание подчеркивания отдельных слов и фраз в обоих актах . Обвинение Бутлеровых построено лишь на показании свидетеля Абрамова, но оно неконкретно и в нем нет никаких доказательных фактов их вины. В ходе дознания Виктория Александровна Бутлерова и ее дочери, Татьяна Ивановна, 23 лет, и Мария Ивановна, 26 лет, были один раз допрошены.

Виктория, младшая дочь, в ходе следствия вообще ни разу допрошена не была! Поразительно впечатление от знакомства с другими документами в деле – четыре невинных женщины, их страдания, бесцельные и бессмысленные, гнев. Приведем отрывок из еще одного документа – показаний Марии Бутлеровой-Ермоловой, за которым нам видится типичная картина ведения дел в Чистопольской ЧК . Прошла уже неделя со дня ареста семьи. 25 ноября 1918годаМария на допросе показала следующее: «Приблизительно числа 18 меня арестовали в чрезвычайную комиссию и через некоторое время нас отправили в тюрьму. За что я была арестована, не знаю, потому что обвинительного акта нам не читали. Виновницей в шпионаже, в контрреволюционном выступлении и смерти некоторых из советских работников себя не признаю. Ростислав Бутлеров во время чехословацкой власти в городе Чистополе не находился, так как в то время его не было в живых. Он умер в Тамбове на пороховом заводе, а Константин Бутлеров состоял на службе при Штабе Чистопольского гарнизона. Больше показать ничего не могу в чем и подписываюсь» .

Такие же показания дали и другие члены семьи Бутлеровых. Но они не были услышаны и не могли быть услышаны, потому что людей убивали за право думать и жить не по предписанию свыше . В деле имеется заявление В.А. Бутлеровойна имя чистопольской следственной комиссии, в котором она убедительно доказывает, что обвинение ее семьи в шпионаже и антисоветской деятельности не обоснованно, является клеветой . Но оно никем не проверялось: «Представляю при сем заявлении справку из Собора о сорокоусте, заказанном о сыне моем Ростиславе Бутлерове по получении телеграммы, которая шла больше месяца. Из справки Комиссия усмотрит, что сын мой умер, когда в Чистополе была 1-ая Советская Власть и следовательно обвинение в том, что я и моя семья доносила сыну моему на Советских Работников лишено всякого основания. Если уж справки из Собора недостаточно, то я очень прошу Комиссию дать мне разрешение послать срочную телеграмму в Тамбов на пороховой завод справиться, какого числа и месяца умер мой сын. Надеюсь, что по восстановлении истины относительно смерти моего сына Комиссия и к другим пунктам доноса отнесется с должным недоверием. Я же и вся моя арестованная семья клятвенно подтверждаем свою невинность как в шпионаже, доносах, так и смерти товарища Садыкова, в которой нас обвиняют». Заявление датируется 26 ноября 1918 года.

Уездная ЧК , в этот же день рассмотрев дело Бутлеровых, выносит постановление – «дознание произвести на месте» (!) В результате волостным собранием, состоявшимся 6 декабря, выносится следующая резолюция: «…решительно пройти последнюю треть этапа революции и видимых наших врагов Н.А. Булыгина, Н.Л. Булыгина, Анд. Булыгина, семью Бутлеровыхи других высланных в чрезвычком за шпионаж и невидимых впредь оказавшихся стирать беспощадно с лица землии после нашей победы сказать социалистической армии и народу: мы могли перенести борьбу и устроить новую счастливую жизнь. Да здравствует III Интернационал. Да здравствует Красная Армия. Да здравствуют наши великие вожди т.т. Ленин, Троцкий,Зиновьев, Каменев, Адлер, Либкнехт» . Принята единогласно, подписали: Председатель собрания Архипов, товарищ Председателя Абрамов, Валиуллин, секретарь Елдашев. Чистопольская ЧК 17 декабря выносит Постановление « …дочерей Викторию и Татьяну и мать Бутлеровых расстрелять, дело передать на заключение в Губчрезвычком. Марию Бутлерову освободить, очем сообщить начальнику тюрьмы» . Губернская ЧК постановила «приговор утвердить» 28 декабря 1918 года.

Мы не знаем, какими были последние минуты жизни женщин семьи Бутлеровых. О чем каждая из них молилась? С фотографии, чудом сохранившейся, смотрят они на нас…

Виктор Ястребов – история «распятия»
Декретом Совнаркома 2 февраля 1918 годаЦерковь была отделена от государства, лишалась собственности и права ее приобретать. Духовенство протестовало, особенно против атеистических действий властей, террора по отношению к священнослужителям. 26 октября 1918 года патриарх Тихонобратился с призывом к Совнаркому прекратить гражданскую войну . Воззвание последствий не имело. В материалах переписки Чистопольского временного революционного комитета с частями и командованием Красной Армии сохранился любопытный документ:

«Р.С.Ф.С.Р.

Временный Революционный Гражданский комитет города Чистополя.

Настоятельнице Монастыря Временный Революционный Гражданский комитет немедленно же очистить все монастырские помещения для размещения в них солдат Красной Армии.

Председатель

Секретарь»

Речь идет об Успенском монастыре, основанном в 1864 году. Целью его учреждения явилось «служить примером подвижнической жизни и трудолюбия, соединенных со смирением и послушанием. Влиять на раскольническое и магометанское население, составляющее значительныйконтингент г. Чистополя». Инициатором создания монастыря был чистопольский купец 1-й гильдии Дмитрий Андреевич Поляков(умер 1861), а строился он на средства купцов Ивана Дмитриевича Полякова(1809–1871), Ивана ГригорьевичаСтахеева(ум. 1907), Агрипины Петровны Остолоповой.

В 1905 году здесь жили игуменья, казначей, ризничий, 17 монахинь, 13 послушниц и 125 белиц. В 1918 году часть монахинь сослали в лагерь, часть расстреляли, некоторые тайно расселились по квартирам .

1 ноября 1918 года. Пунке докладывает о деятельности ЧК при СНК РСФСР по борьбе с контрреволюцией на чехославацком фронте и об организации ЧК в уездах Казанской губернии: «…В г. Чистополе уже с первых дней его занятия советскими войсками существует Чрезвычайная Комиссия, в вы с ш е й с т е п е н и х о р о ш о р а б о т а ю щ а я(наш. – С.В., А.П. ). При всех комитетах деревенской бедноты имеются агенты сей комиссии, которые неоднократно информируют о всех событиях и в деревнях и селах уезда…»

Деятельность этих «политиков» мы наглядно видим на примере обвинения Виктора Петровича Ястребова,священника из села Красный Яр, а также «арестованных вместе с ним его тещу Анонимову,дьякона Григория Козлова,и его жену Елену Козлову,граждан деревни Николаевка, здешней волости Алексея и Ивана ТепляковыхиТереньтья Бакунина(он же Маркин)» . Красноярский сельский комитет деревенской бедноты сообщает в Чистопольскую ЧК : «Священник В.П. Ястребов во время чехо-собак в августе месяце сего года читал прокламацию митрополита Якова и кроме которой добавлял словесно на сходах-собраниях, опровергал Советскую Власть, говоря: «это не власть, а маленькая шайка разбойников, которая грабит церкви и монастыри посягает на всех православных, и в чехо- собацкие времена Ястребов вел шпионаж, указывал и продавал Советских работников и сочувствующих людей. При отступлении белых в церкви и собраниях Ястребов объяснял: враги (Красная Армия) окружили Казань и опять к власти возвращаются грабители. Агитацию вел и ведет по сие время Ястребов, указывая на ошибки Советской Власти объединяя черную недовольную кучку, приготовляя контрреволюционный заговор и находит опору своему саботажу и кроме того не исполнял декреты Народной Комиссии. Занимался в школе вероучением по старым книгам ветхаго и новаго завета о чем и постановлено записать в настоящий акт, каковой и представить на рассмотрение Чистопольской Чрезвычайной следственнойкомиссии по борьбе сконтрреволюцией и саботажем…» А чтобы усилить впечатление от потенциального преступника в этот же день, то есть 18 ноября,в Чистополь «летит» еще одно заявление с уточнениями, что Ястребов «имел связь с черной сотней и все постановления и желания черных проводил в церковных воззваниях на собраниях… все воззвания от консистории с особой силой проводил… указывал Власть Советов гонит церковь, духовенство и уничтожает нужных честных работников… Красноярский комитет бедноты просит стереть с лица земли указанного злодея вместе с его делом» .

Достаточно взглянуть на анкету, чтобы понять, почему В.П. Ястребов мог восприниматься советской властью как враг. Профессия – священник; образование – Казанская духовная семинария; происхождение – сын священника; имущественный состав – корова; партийная принадлежность – беспартийный. Уже все его прошлое, а не только настоящее, являлось вызовом новой власти. И здесь не играло никакой роли то, что Ястребов на глазах у всех двадцать лет служил священником Красного Яра, уча народ прихода православной вере и Закону Божьему, с детства воспитанный в духовности, так же растил четверых своих детей.

В.П. Ястребов был арестован 1 декабря 1918 годаЧистопольской ЧК по обвинению в шпионаже и контрреволюционной агитации против советской власти. 17 декабря вынесено постановление Чистопольской Чрезвычайной комиссии «за таковые действия как вредного элемента для Советской России священника Ястребова расстрелять» ,дело передать на заключение в Казанскую губернскую ЧК . Но других сведений о движении дела не имеется. Из материала видно, что в действиях Ястребова отсутствует состав преступления. Он репрессирован по политическим мотивам. Хочется обратить внимание на одну деталь в ходе расследования. На допросе обвиняемый признается только в том, что «прочел прокламацию митрополита Казанского и Свияжского Иакова» и произвел сбор в пользу Народной армии по предписанию Благочинного священника села Алексеевское. В этом предписании говорилось: «…При сем препровождается 7 экземпляров воззваний Митрополита для прочтения и раздачи, произведения сбора на Народную Армию, причем деньги и вещи представить прямо в Чистопольский Комитет Народной Армии…»

Предписание было приобщено делу, как доказательство вины арестованного. Но ведь хорошо известно, что в православной церкви существует строгая иерархия и невыполнение распоряжения вышестоящего духовного лица сурово осуждается. Так мог ли священник Ястребов не выполнить предписания, ослушаться?!

В воззвании митрополита Казанского и Свияжского Иакова говорится: «Опасность близка. Враг, изгнанный из пределов Казани, еще не побежден… Пастырей Святой Свияжской Церкви призываю усилить свои молитвенные подвиги. Православные храмы должны быть открыты день и ночь: да совершается в них непрестанная молитва… Все верующие, наипаче старцы и старицы, женщины и дети, присоедините ваши молитвы к молитвам пастырей. Умоляйте Царицу Небесную перед Ее святыми иконами и святителей Казанских о прощении грехов наших, о помиловании, о заступлении. Да будет наша общая неустанная, из глубины душивозносимая молитва щитом, ограждающимград…»Далее содержание текста воззвания отмечено красным карандашом, вероятно, следователя: «Имущие! Проявите ваши материальные жертвы на дело защиты гонимой церкви и спасения отчества.

Все, способные носить оружие, становитесь в ряды Народной Армии, немедленно, без колебаний и страха, записывайтесь в добровольческие полки.

Спешите на борьбу: спасайте святыни наши от поругания, город – от разрушения, жителей – от истребления.

Усердная Заступница града нашего да сохранит нас от всякого зла. Святой Священномученик Ермоген да вдохнет в борцов за правое дело дух непобедимого мужества, Святители Казанские да даруют им победу над врагами, земле нашей – мир и душам нашим, в печали сущим, утешение, радость и спасение.

Благословение Божие да пребудет на Вас и на граде нашем. Аминь».

Несомненно, для чекистов, ведущих дело священника Ястребова, подобный призыв мог быть истолкован как открытая контрреволюция. Но для нас в понимании того, почему появилось подобное воззвание, важен исторический контекст.

Советская историография длительное время занималась оправданием красного террора. Историки в своих рассуждениях основывались на изначальной легитимности большевистской власти в России и незаконности функционирования в то же время социалистических, а затем генеральских правительств Колчака, Деникина, Врангеля и других. Большевики захватили власть с помощью вооруженного восстания. Им понадобилось несколько лет братоубийственной войны, чтобы, опять-таки силой оружия, подтвердить свое право на управление страной. В ходе войны победителем могла оказаться любая сторона, а потому каждое из тогда существовавших правительств ответственно за проводимую – в том числе и карательную – политику. И – за Гражданскую войну. Вопрос в том, кто более ответственен: красные или белые – некорректен. Ответственны все, кто в этой войне между гражданами одной страны участвовал. Попытки снять ответственность с большевиков не имеют основания. Более того, можно утверждать, что большевики ничего не сделали, чтобы гражданскую войну в России предотвратить, а напротив, всячески способствовали ее разжиганию.

Начавшаяся в годы перестройки публикация «секретных» документов убеждает в том, что произвол насаждался «сверху».Об этом свидетельствует множество фактов. Назовем лишь некоторые из них. В начале сентября 1918года Ленин выражал Троцкому удивление и тревогу в связи с замедлением операции против Казани. «По-моему, нельзя жалеть города, – телеграфировал Ленин, – и откладывать дальше, ибо необходимо беспощадное истребление,раз только верно, что Казань в железном кольце» .Военные обстоятельства сложились так, что тяжких последствий для населения города свирепые ленинские указания не имели. Казань была взята красными через день после получения телеграммы председателя Совнаркома, и надобность в «беспощадном истреблении» отпала… Таким образом, это был тот исторический фон, который и способствовал появлению Воззвания митрополита Казанского и Свияжского Иакова.

Пожалуй, самое удивительное в материалах дела это – реакция прихожан на арест отца Виктора, выразившаяся в написании коллективных заявлений в его защиту.

«Приговор №№№ 1, 2, 3 общества
декабря 8 дня 1918 года.

Мы, нижеподписавшиеся граждане деревни Служилой Шенталы Красноярской волости Чистопольского уезда Казанской губернии упомянутые общества состоящие из ста девяти (109) домохозяев обсудили вопрос на общем собрании по обвинению священника Виктора Ястребова и диакона Григория Козлова, вышеупомянутые общества, то есть 1, 2 и 3 общества, единодушно решили, что необходимо нужен, священника Ястребова и диакона Козлова не признаем ни в чем виноватыми и просим отпустить таковых лиц на служебные дела обратно, и к чему подписываемся и подтверждает сельский комитет деревенской бедноты приложением казенной печати.

За секретаря подписался член комитета бедноты Василий Ильин» .

Днем раньше, то есть 7 декабря,крестьяне деревни Березовкив присутствие местного комитета деревенской бедноты «обсудили об нуждах церковной причти Красноярского прихода. Почему без ведома прихода арестован наш священник и дьякон. Просим освободить их. Нам невозможно жить одного часа без них потому что лежат покойники понедели нисхоронины. Мы прихожане деревни Березовки нинаходим никакой вины за священником и дьяконом. Мы считаем их хорошими наставниками просим единогласно. Постановили освободить о чем и подписуемся» .

Далее следуют подписи 31 человека. За неграмотных расписался Филипп Любимцев, а председатель комитета деревенской бедноты Воронин совместно с членом комбеда Иваном Бородиновым «удостоверили».

В материалах следственного дела мы находим прошения и других деревень и сел. Количество подписавшихся под прошениями одновременно удивляет и восхищает: 121 подпись из села Красный Яр, 92– из села Малый Красный Яр, 24 гражданина и 32 домохозяев из деревни Александровки Красноярской волости и еще 24 голоса в защиту «Батюшки и отца дьякона» из приютовского сельского общества . Прошения мало разнятся как по существу, так и по мотивации. Будучи на общем собрании в присутствии местного сельского Комиссара (!) Михаила Родионова Староверова «имели обоюдное обсуждение о приходской церкви» и «атом что покакимто причинам арестовали священника Ястребова и диакона Козлова».

В ходе обсуждения поставленных вопросов «дали настоящий приговор в том, что он, Ястребов, против народа не шел и учил народ прихода православной вере и закону божему», «решили единогласно чтобы освободили обоих лиц» и «открыть церковь православную Красноярского прихода».

Лишь в одном из прошений от 11 декабря 1918 годаслышаться несколько иные интонации: «Постановили просить Волостной Совет дабы он походатайствовал перед уездным Советом, который не найдет ли возможным освободить священника нашей церкви В.Ястребова, если это не найдется возможным, по каким-либо препятствиям, то просим выслатьнам священникадругого».Меняется не только стиль речи, но и суть проблемы. Рефлекс страха в этом селе оказался, видимо, сильнее. За день до расстрела священника, то есть 16 декабря,следователь на одном из прошений наложил резолюцию – «в просьбе отказать».

Репрессии против духовенства не ослабли и после того, как патриарх Тихон опубликовал 25 сентября 1919 годапослание «О прекращении духовенством борьбы с большевиками». Это было по существу одностороннее прекращение гражданской войны. Большевики ее продолжали. В декабре 1919года Казанский губком предписал местным ЧК навести в городе порядок, расправляясь с нарушителями «по принципу красного террора». Об интенсивности расстрельных деяний местных чекистов можно судить по тем данным, которые сохранились в ведомостях о движении дел Чистопольского Ревтрибунала.

Иногда газеты сообщали о наказаниях чекистов, обвиненных во взяточничестве, пьянстве, насилиях. Их расстреливали для успокоения общественного мнения, но в проведении карательной политики по существу ничего не менялось.

П.А. Сорокин, современник событий, оценивал это время так: «С 1919 года власть фактически перестала быть властью трудящихся масс и стала просто тиранией, состоящей из беспринципных интеллигентов, деклассированных рабочих, уголовных преступников и разнородных авантюристов». А террор, отмечал он, в большей степени стал осуществляться против рабочих и крестьян .

Еще Декрет Совнаркома о суде от 22 ноября 1917 годаустанавливал, что бороться с контрреволюцией будут не выборные суды, а революционные трибуналы с особыми следственными комиссиями. Трибуналы и ЧК , несмотря на различные распоряжения о том, что входит в компетенцию каждого из этих учреждений, в годы Гражданской войны этих предписаний часто не соблюдали. В 1920 годув подсудность ревтрибуналов вошли: контрреволюционные деяния, дела о крупной спекуляции, должностные преступления, дезертирство. Особенно многочисленны были расстрелы за самовольный уход бойцов с позиции или нежелание идти на фронт. В Свияжске, готовясь к штурму Казани, занятой чехословацкими легионерами и народоармейцами, защищавшими идею передачи власти Учредительному собранию, в августе 1918 года была осуществлена и первая децимация (расстрел каждого десятого) в Красной Армии. Разумеется, когда взаимоотношения между карательными органами (ревтрибуналами, ЧК , милицией и юридическими учреждениями) не были строго регламентированы, возникали бесконечные споры на тему: кто главнее? В них, как правило, побеждали чекисты, всецело поддерживаемые Ленином.

В Чистополе, в отличие от московских газетных дискуссий, чаще наблюдалась совместная работа чекистов и трибунальцев и общие мотивы, их преступлений по должности. Любопытен документ от 25 апреля 1921 года за подписью А.С. Бельского, бывшего председателя Чистопольского районного Революционного трибунала, направленный как докладная записка Народному комиссару юстиции ТССР , из которого мы узнаем:

«Постановка дела была в трибунале хаотическая, бессистемная и оставляла желать много лучшего…

4. Дела были разбросаны по шкафам без всякого учета;

1. неисполненных, залежавшихся бумаг в канцелярии было множество;

2. распорядительных заседаний, что усмотрено из книги протоколов, не было в продолжение 2-х месяцев;

3. нерассмотренных дел к производству было свыше трехсот;

4. по некоторым делам сидели граждане под следствием более 11–12 месяцев и т.д. Это с одной стороны, а с другой, остро стоял вопрос о выездных сессиях…

Пришлось сталкиваться со многими ненормальными, уродливымиявлениями и даже незаконностями» .В прилагаемой к докладной записке таблице видна проделанная в двухмесячный период работа: в среднем на каждого из 4 следователей пришлось от 75 до 90 дел.

Ставя перед собой цель показать на примере деятельности уездной ЧК Чистополя технологию красного террора, мы пришли к следующим выводам:

ЧК действительно была органом «беспощадной расправы» (так заявляла и официальная терминология) и с самого начала была не спецслужбой в обычном смысле слова, а, как ни жестко это звучит, инструментом массовых убийств, узаконенных государством.

Людей убивали за поступки, которые на самом деле не были преступлениями (например, расстрел П.Лучанкина и В.Ястребова), за чужие действия, которые только могли иметь место (например, семья Бутлеровых). Шел тотальный погром, одновременное наступление по всем фронтам. «Война большевиков с мужиками» совсем не случайно сопровождалось уничтожением святынь, бытовых устоев, культурных ценностей.

Итак, все документы прочитаны и откоментированы, выводы сделаны. Работа практически готова, и теперь, сидя перед грудой исписанных листов, мы прислушиваемся к себе: изменились ли мы, узнав о расстрелах невинных женщин и отца многочисленного семейства?..

Начиная писать работу, мы знали гораздо меньше, чем теперь. Мы, нынешние, наполнены знаниями еще об одной странице истории нашего Отечества, огромным количеством трудных вопросов и острым желанием найти на них ответы, чтобы потом… вновь поставить вопросы.

Обзор деятельности ВЧК за 4 года. С. 79. – Цит. по кн.: Литвин А.Л. Красный и белый террор в России: 1918–1922 гг. Казань, 1995. С. 64.

Сохранены все стилевые особенности записи, устаревшие выражения, а также характерное написание П.Лучанкиным отдельных слов (например, «разследование»). Подчеркивания в заявлении выделены курсивом.

Архив КГБ РТ . Д. 1675. Л.13–14.

Там же. Л.16. Выделенные нами курсивом предложения написаны другим почерком, вероятно позже.

Там же. Л. 6, 11, 12.

Там же. Л. 4. Орфография и пунктуация подлинника сохранены, так как с нашей точки зрения, они важны для социальной и личностной характеристики свидетельствующего. Вследствие крайне экономного расходования знаков препинания А.П. Сафроницким, первая фраза плохо понятна.

Петербургский историк о «демократе» Колчаке, массовых расстрелах в Казанской губернии и свияжской децимации Троцкого

Недавно в «Реальном времени» вышли публикации об отступлении в Гражданской войне и красном терроре, учиненном большевиками. Материалы вызывали дискуссии среди наших читателей, некоторые из которых посчитали, что идет идеализация белого движения. Наша газета обратилась к известному историку, доценту Института истории СПбГУ Илье Ратьковскому. В интервью «Реальному времени» эксперт рассказал о том, что из себя представлял красный и белый террор, был ли Колчак демократом и как большевики смогли склонить на свою стороны народные массы.

Террор красных vs террор белых: принципиальные отличия

- Илья Сергеевич, в чем были принципиальные различия между белым и красным террором?

У белого и красного террора есть как общие черты, так и различия. Во-первых, красный террор более регламентировался и контролировался властями. Он был более публичен. Так, в газетах публиковались списки расстрелянных лиц и состав преступлений, за которые расстреливали (хотя эти списки и не были полными). Также можно указать на целую череду красных амнистий, по которым выпускались сотни и тысячи лиц. Белый же террор в отдельных случаях был регламентирован публичными приказами, например, адмирала Колчака, генералов Розанова, Волкова и других. Однако более часто он проходил по «секретной части», без публикаций в газетах. Укажу на распоряжение генерал-лейтенанта Н.М. Кисилевского 7 июня 1919 года о разворачивании сети концлагерей на юге России в Азове, Новороссийске, Ставрополе, в Медвеженском и Святокрестовском уездах Ставропольской губернии. Туда направлялись шахтеры, рабочие других специальностей, бывшие воинские чины, «забывшие присягу» и т. д. Только в одном Азовском лагере погибнет по разным причинам до 20 тысяч человек. Но официально, публично, этого не было. Не публиковалось. Красные прямо заявляли о терроре, белые практически не использовали подобную терминологию, предпочитая разные другие термины. При том, что концлагеря, заложники, массовые расстрелы, уничтожение населенных пунктов - все это у белых было.

Второе отличие - в направленности террора. Красный террор позиционировал себя как направленный на подавление эксплуататорских классов, буржуазии и их представителей в лице различных партий. В основном же его жертвами стали офицерство, не пошедшее на сотрудничество с советской властью, отчасти духовенство и зажиточные деревенские круги. Также красный террор использовался для ликвидации бандитизма: до трети расстрелов ЧК - это расстрелы уголовников. Списки расстрелянных уголовников часто публиковались в советских газетах. Руководство же белого движения предпочитало заявлять о полном уничтожении большевиков и большевистских агентов, советских деятелей и т. д. Это очень широко толковалось. Если человек был участником любого несанкционированного движения, он автоматически становился потенциальным агентом Кремля. Забастовщики, недовольные жители деревень и городов, ну и, конечно, подозрительные элементы, к которым относили евреев, латышей, венгров, китайцев и т. д. Очень пострадали от репрессий отдельные категории рабочих, например, железнодорожники. Военное положение и возможную смертную казнь для них еще в 1917 году предлагал утвердить Л.Г. Корнилов. Конечно, матросы. При этом отмечу еще один момент, если жертвами красного террора стало много «бывших», в подавляющем количестве мужчин 20-40 лет, то жертвами белых становились как мужчины, так и женщины, если они подверглись «тлетворному» влиянию новых революционных идей.

Причин появления террора как массового явления в период гражданской войны было несколько. Было общее: фактор гражданской войны. Часто это была реакция на сопротивление мобилизационным процессам сверху. Скажем, Славгородское восстание, которое жестко подавил атаман Анненков. Ливенский бунт, который подавили красные. Был, безусловно, фактор интервенции. Представители иностранных держав не очень «сдерживали» свое поведение в России.

Военное положение и возможную смертную казнь для отдельных категорий рабочих еще в 1917 году предлагал утвердить Л.Г. Корнилов

Ключевым же был социальный фактор: раскол общества, уже очень глубокий до Первой мировой войны, он лишь усилился. Кровь Первой мировой войны сыграла свою роль. Социальная ненависть низов к верхам, верхов к низам - все это было. Революционный 1917 год мало что изменил. Одни хотели обратно вогнать армию и тыл в дисциплинарное пространство, в т. ч. с помощью восстановления института смертной казни, концентрационных лагерей (летний проект 1917 года Корнилова). Другие - добиться не только отмены этих возможных мер, но и избавиться от подобных инициаторов навсегда. Поэтому осенью 1917 года московские юнкера самосудно расстреляли 200 солдат кремлевского гарнизона, а в Могилеве (Ставка), не застав успевшего уехать Корнилова, прибывшие солдаты подняли на штыки генерала Духонина, отпустившего генерала.

Это была борьба за свою государственность и свое представление о ней. Одни не видели в них место для эксплуататорских классов. Другие хотели поставить низы на их место. Были мотивы социальной мести, были и мотивы личной мести. Мстили за утраченное, мстили за неполученное.

«Демократ» Колчак, увлеченный «Протоколами сионских мудрецов»

- Сегодня существуют две крайности. Одна из них - романтизация белого движения. Действительно ли Колчак - такой демократ, как утверждают некоторые деятели? Какие силы или органы того времени были более демократичными (КОМУЧ, Учредительное собрание и др.)?

Однозначно адмирал А.В. Колчак не был демократом. Таких практически не было среди военных. У Колчака же это было больше, чем неприятие идеи. Он ненавидел либералов, даже своего главного противника В.И. Ленина он ставил намного выше А.Ф. Керенского, которого откровенно презирал. Не был он и сторонником конституции. Все разговоры о «Русском Вашингтоне» были лишь отголосками пропаганды, в т. ч. американцев. Он был и оставался монархистом, при этом идейным монархистом крайне правого уклона, с увлечением читающим «Протоколы сионских мудрецов». Собственного именно такого деятеля и «ждали» осенью 1918 года представители белого движения Востоке России. Характерно, что сразу же после колчаковского переворота была установлена политическая цензура в освещении произошедших событий. Министр внутренних дел А.Н. Гаттенбергер уже в первые часы после переворота 18 ноября разослал специальный циркуляр губернским и волостным комиссарам. В нем он требовал не допустить обсуждения в печати и на собраниях «происходящего», высказывая рекомендацию не останавливаться в случае надобности перед принятием решительных мер, вплоть до ареста как отдельных лиц, так и правлений и руководителей партий и организаций.

Однозначно адмирал А.В. Колчак не был демократом. Таких практически не было среди военных. У Колчака же это было больше, чем неприятие идеи

Это было только начало жесткого «нового курса». Все выступления против новых властей жестко подавлялись, никакого либерализма и демократии не было. Примером может служить подавление декабрьского восстания в Омске, где было расстреляно до полутора тысяч человек. Характерна запись в дневнике генерала Пепеляева: «Либеральные зайцы лепечут о бессудных расстрелах». Колчак болел во время подавления восстания, но выздоровев, отметил производством в новые чины и звания организаторов расправ. Так, штабс-капитан П.М. Рубцов (руководитель расстрельной команды) с 23 декабря 1918 года был произведен в подполковники.

На новые выступления Колчак отвечал новым мерами. Широко известен мартовский 1918 года приказ генерала Розанова о расстрелах заложников, расстрелах каждого десятого и уничтожение мятежных деревень по японскому примеру. Менее известно, что это не генеральская, а адмиральская инициатива. Сам приказ был передан по цепочке от Колчака Розанову, да и недавно был обнаружен сам колчаковский первоисточник розановского приказа. Приказ действовал более трех месяцев и стоил 8 тысяч жизней только при подавлении енисейского восстания. Так что демократом Колчак не был.

КОМУЧ, формально был более демократичен, но и его сложно считать таковым, учитывая, как утверждался этот режим в Поволжье. Сложно считать демократичным режим, расстрелявший на своих территориях за несколько месяцев 5 тысяч человек. Казань, Иващенково, Самара - вот только три примера тысячных расстрелов в регионе. А были и другие случаи.

Кстати, какие у вас остались впечатления после фильма «Адмиралъ» с Константином Хабенским и Лизой Боярской в главных ролях?

Для меня это кино - красивая картинка, мало что имеющая общего с историей. Актеры хорошие, фильм нет. Даже вредный, так как создает искаженный образ событий гражданской войны, да и биографии Колчака. Впрочем, об этом много писалось…

«Для меня это кино – красивая картинка, мало что имеющая общего с историей. Актеры хорошие, фильм нет. Даже вредный, так как создает искаженный образ событий гражданской войны, да и биографии Колчака». Фото kg-portal.ru

Расстрелянные в Казани

Вы упомянули, что белый террор происходил и в Казани. Расскажите поподробнее о белом и красном терроре в Казанской губернии.

Белые пробыли в Казани не так уж и много. 6 и 7 августа 1918 года совместными усилиями 1-го чехословацкого полка под командованием поручика Йозефа Йиржа Швеца совместно с отрядом В.О. Каппеля, при поддержке изнутри города сербским батальоном под командованием майора М. Благотича, Казань была взята. По воспоминаниям каппелевца В.О. Вырыпаева, по приговору военно-полевого суда в городе незамедлительно было расстреляно 350 бойцов только латышских стрелков, захваченных в плен. Происходили в городе и другие «интернациональные» расстрелы австрийцев, сербов, чехов, евреев и т. д. Уничтожались как попавшие в плен, так и захваченные в госпитале. Всего при таких интернациональных расстрелах было убито около 500 человек, включая упомянутый латышский расстрел. Уничтожались также советские и партийные работники. Среди прочих в эти дни у стен Казанского кремля были расстреляны председатель Казанского губкома РКП(б) Я.С. Шейкман, руководитель большевиков Бондюжного завода и первый председатель Елабужского уездного Совета депутатов С.Н. Гассар, комиссар юстиции Казани М.И. Межлаук, профсоюзный лидер А.П. Комлев, представитель самарской партийной организации Хая Хатаевич, организаторы рабочих отрядов братья Егор и Константин Петриевы и многие другие. 19 августа 1918 года расстрелян весь состав Центральной мусульманской военной коллегии во главе с ее председателем Муллануром Вахитовым.

Описание казанских событий оставил член КОМУЧа, в 1918 году меньшевик, а затем уже большевистский деятель И.М. Майский: «… уже под вечер, пересекая центральную часть города, я был невольно увлечен людским потоком, стремительно несшимся куда-то в одном направлении. Оказалось, все бежали к какому-то большому четырехугольному двору, изнутри которого раздавались выстрелы. Там группами стояли пленные большевики: красноармейцы, рабочие, женщины - и против них - чешские солдаты с поднятыми винтовками. В щели забора можно было видеть, что делается во дворе. Раздавался залп, и пленные падали. На моих глазах были расстреляны две группы, человек по 15 в каждой. Больше я не мог выдержать. Охваченный возмущением, я бросился в социал-демократический комитет и стал требовать, чтобы немедленно же была послана депутация к военным властям с протестом против бессудных расстрелов. Члены комитета в ответ только развели руками». Всего в первые дни, по архивным материалам, в Казани будет расстреляно более тысячи человек.

1-й стрелковый полк в Казани, август - сентябрь 1918. Фото humus.livejournal.com

Позднее, после подавления 3 сентября 1918 года белочехами и белогвардейцами (комендант города генерал В. Рычков) при помощи артиллерии и броневиков восстания казанских рабочих, в городе будет расстреляно еще более 600 человек. Расстрелами сопровождался и более поздний уход белых частей из города. 22 сентября состоятся похороны около 50 жертв белого террора в городе. Всего жертвами белых в городе и уездах станут более полутора тысяч человек.

Рядом с Казанью проходили и красные репрессии. Наиболее известны августовские свияжские расстрелы Троцкого. В условиях боев за этот ключевой город он отдал приказ о расстреле каждого десятого из состава бежавшего с фронта советского пока, среди прочих был расстрелян и командир полка. Были и ответные меры после освобождения Казани. Проводил их известный чекист М.Я. Лацис. В первые дни количество расстрелянных ЧК было минимальным: шесть человек. В первую очередь это определялось массовым бегством из Казани «буржуазного населения» города, которое опасалось ответных репрессий. В одном из санкт-петербургских архивов я нашел телеграмму Лациса петроградскому большевику Заксу, где он объяснял эту ситуацию: «Казань обезлюдила, остались одни рабочие, некого и судить, послал по уезду экспедицию». Схожую телеграмму, но уже в московских архивах и другому большевистскому деятелю, выявил известный специалист по гражданской войне С.С. Войтиков. Поэтому красный террор в регионе первоначально и не мог быть осуществлен, за отсутствием объекта проведения. Хотя отдельные самосудные расстрелы имели место. Так известен самосудный расстрел красноармейцами 10 монахов и послушников Зилантова Успенского монастыря. Позднее ситуация изменилась. Были и расстрелы участников казанских расправ, офицеров царской армии и не только. Однако уровня белого казанского террора они не достигли. Попытки обосновать эти репрессии чекистом Лацисом в ноябрьском журнале «Красный террор» были пресечены Е. Ярославским и В.И. Лениным.

Как белые проиграли информационную войну красным

- Почему происходит такая поляризация между адептами белого и красного движений?

Собственно ответ уже можно найти в заданном вами вопросе. Адептами называют ревностных приверженцев какой-либо идеи. В данном случае адепты белого движения не могут простить красным военного поражения (морального поражения они не признают) и его последствий. Для них вся советскость, вся «большевицкая» власть ХХ века - это последствие победы красных. Кто-то из них имеет предков, относящихся к «свергнутым» слоям населения, кто-то просто ассоциирует себя с белым движением, единой и неделимой Русью. Последние, не большинство, часто потомки в т. ч. «красной стороны» в гражданской войне. Возможно, это связано с трагическими страницами нашей истории 1930-х годов, когда ряд потомков пострадавших от коллективизации, репрессий, уже ассоциировали себя не с советской властью, а с ее противниками, позабыв о прежнем выборе своих предков. События гражданской войны забылись, обида осталась… В свою очередь и «красным» адептам есть что вспомнить. Не только гражданскую войну, но и Великую Отечественную войну, где Гитлера поддержали достаточно много белых деятелей. Да и современное высокомерие «новых белых», как и «новых русских» к низам, вызывает реакцию отторжения.

Красный террор гражданской войны проходил на фоне белого террора и был следствием внутрироссийской борьбы за установление советской власти. Проявлением раскола общества

- Являются ли репрессии 37-го года продолжением красного террора?

Это разные явления. Красный террор гражданской войны проходил на фоне белого террора и был следствием внутрироссийской борьбы за установление советской власти. Проявлением раскола общества. Более поздние события были направлены на превентивное устранение так называемой «пятой колонны», как это понималось советским руководством. Какого-либо массового антисоветского террора в этот период не было. Определяющим был внешний, а не внутренний фактор. Поэтому среди жертв репрессий 1930-х годов преобладают представители «иностранных» наций (например, по польским делам, а также греческим, эстонским и т. д.), а также раскулаченные ранее спецпоселенцы. Таким образом, причины, направленность совершенно разные.

- Почему в гражданской войне победили красные, а не белые?

Была и более массовая поддержка масс, была и работа с массами. Крестьяне, рабочие могли ассоциировать себя с большевиками, но с белым движением это было проблематично. Красные предлагали и агитировали понятное и близкое, белые не предлагали и тем более не агитировали. Они давали сверху то, что считали нужным и возможным для себя. Красный выбор был социальным выбором, белый индивидуальным выбором. Можно сказать, что миллионы победили тысячи.

Тимур Рахматуллин, использованы архивные фото

Справка

Ратьковский Илья Сергеевич - доцент института истории СПбГУ, к.и.н.

  • В 1992 году закончил с отличием исторический факультет СПбГУ.
  • С 1993 года по настоящее время работает на историческом факультете СПРбГУ (сейчас Институт истории СПбГУ).
  • В 2004 году за большой вклад в подготовку кадров, развитие образования и науки, и в связи с 280-летием Санкт-Петербургского государственного университета награжден Почетной грамотой Министерства образования РФ.
  • Сфера интересов история государственных учреждений России, история революции и гражданской войны в России, история ВЧК-НКВД СССР, история Великой Отечественной войны.
  • Автор более 150 научных и научно-методических работ, в т.ч нескольких монографий.
  • В 2017 году вышла его монография «Хроника белого террора в России (1917-1920 гг.)» М., Алгоритм, 2017.

Первые десанты интервентов. — Положение на Восточном фронте. — Мобилизация в Красную Армию. — Бывшие царские офицеры на службе в Красной Армии. — Измена главкома Восточного фронта Муравьева. — Создание ЧК на фронтах.

В начале марта 1918 года у Кольского полуострова появились военные суда английской флотилии под командованием генерала Пуля — опытного разведчика, ярого врага Советской власти. Вскоре в Мурманске, а затем в Архангельске высадились отряды англо-американских войск, а спустя месяц в портах Дальнего Востока — отряды американских и японских войск. Вероломным захватом Мурманска, Архангельска и юго-восточного побережья Дальнего Востока началась иностранная военная интервенция.

Интервенция вызвала значительное усиление подрывной деятельности внутренней контрреволюции.

Острие этой деятельности было направлено против Красной Армии как главного оплота защиты Советской власти. Изыскиваются силы, которые могли бы противостоять отрядам Красной Армии. В этих целях через посольства, военные миссии, через агентуру в правоэсеровской партии и всякими иными путями усиленно ведется контрреволюционная агитация среди офицеров старой русской армии к находящихся на территории России военнопленных.

Наиболее интенсивной контрреволюционной обработке подвергались солдаты и офицеры чехословацкого корпуса, сформированного еще при царском правительстве из военнопленных и добровольно перешедших на сторону России чехов и словаков. По просьбе личного состава корпуса Советское правительство почти сразу же после революции разрешило ему вернуться в Западную Европу, выделив необходимое количество эшелонов, топлива и продуктов питания. Это была гуманная акция рабоче-крестьянского государства. Географически кратчайшим был путь через центр России. Но на этой территории полыхало пламя классовой борьбы, на пути стояли войска кайзеровской Германии. Исключалась и эвакуация корпуса через северные порты — Архангельск и Мурманск. Не было никакого сомнения в том, что внешние и внутренние враги используют корпус для борьбы с Советской властью в непосредственной близости от ее жизненно важных центров.

Поэтому принимается решение отправить чехословаков через Дальний Восток. Это был дальний, но единственно надежный в той обстановке путь.

К весне 1918 года эшелоны чехословаков растянулись на тысячи километров по всей Сибирской магистрали от Пензы до Владивостока. И на всем этом пути они подвергались усиленной антисоветской агитации и пропаганде агентов внутренней контрреволюции и разведок Антанты. Чехословацким солдатам внушалась ложная мысль, что путь их эвакуации из России через Дальний Восток избран Советским правительством для того, чтобы не допустить их возвращения в Западную Европу. Подсказывался и выход из создавшегося положения: захватить оружие и снаряжение на военных складах, повернуть в центр России и вооруженным путем добиваться возвращения в Западную Европу, громя по пути следования еще не окрепшие добровольческие отряды Красной Армии.

Контрреволюционная пропаганда сыграла свою роль. Мятеж чехословацкого корпуса вспыхнул 25 мая 1918 года.

Белогвардейцы и белочехи теснили наши части. В их руках оказались десятки городов, значительная часть территории Дальнего Востока и Сибири. Восточный фронт стал основным, но далеко не единственным. На севере Красной Армии противостояли англо-американские интервенты и белогвардейцы, на западе — немцы, на юге — банды белых генералов и казачьих атаманов.

Красноармейцы дрались самоотверженно, проявляя стойкость и героизм. Однако общее соотношение сил, по мере того как разгоралось пламя гражданской войны, постепенно складывалось в пользу врагов Советской власти. В их руках оказалось три четверти нашей территории. Интервентские и белогвардейские части были хорошо вооружены и насчитывали около миллиона человек. Поступление же пополнения в отряды Красной Армии, ведущей кровопролитные бои с наседающими со всех сторон врагами, резко сократилось. Добровольный принцип комплектования Красной Армии больше не обеспечивал поддержания должной численности войск. 29 мая 1918 года ВЦИК принимает постановление, которым устанавливается принцип обязательной воинской повинности.

Введение нового порядка комплектования путем мобилизации позволило приступить к созданию мощных Вооруженных Сил Советского государства. Делать это нужно было срочно. Мобилизация не исключала добровольного поступления на службу в армию. К концу 1918 года общая численность Красной Армии превысила 1,5 миллиона человек, а к концу 1919 года в ее рядах насчитывалось уже 3 миллиона человек. Но быстрое проведение мобилизации имело не только положительные стороны. Наряду с поступлением в армию пролетарских масс населения был отмечен приток полупролетарских и буржуазных элементов. По мере проведения мобилизации соотношение рабочих и крестьян резко изменилось в сторону увеличения доли крестьян. Не все крестьяне в ту пору понимали необходимость вооруженной защиты Советской власти. Им не были свойственны пролетарская дисциплинированность, организованность. Преобладание крестьянского состава в армии могло привести к усилению мелкобуржуазных настроений. Коммунистическая партия и Советское правительство понимали это и принимали меры к тому, чтобы затормозить развитие нежелательных процессов.

В связи с этим общей мобилизации не проводилось, Первые призывы осуществлялись в пролетарских городских центрах и ближайших к ним районах и областях. Это позволило на первое время значительно увеличить рабочую прослойку в армии, что способствовало созданию благоприятных условий для принятия в последующем большого числа новобранцев из крестьян.

К сожалению, в целом изменения в социальном составе армии приостановить было нельзя. Советская Россия была преимущественно крестьянской страной. Крестьянство составляло свыше 80 процентов населения. К тому же нельзя было полностью лишать рабочей силы заводы и фабрики.

Проведение мобилизации среди крестьян вызвало антисоветские выступления. Возглавили их эсеры. Под влиянием контрреволюционной агитации эсеров вспыхнули мятежи в ряде уездов и волостей Витебской, Орловской, Московской, Тульской, Калужской, Рязанской, Тамбовской, Смоленской и других губерний.

Эсеры опирались на кулацко-белогвардейские элементы в деревне. Действовали они осторожно, наверняка. В Орловской губернии, например, они ничем не выдали своего намерения, пока мобилизованные не получили оружия. Когда же в руках новобранцев-крестьян оказалось около двух тысяч винтовок, эсеры повели

их на Ливны и приступом взяли город .

С еще более серьезными трудностями приходилось сталкиваться при мобилизации бывших унтер- офицеров. Кулацко-эсеровские элементы хорошо понимали значение младшего командного состава для Красной Армии. Эта категория военнообязанных имела командный опыт, участвовала в боях первой мировой войны. Эсеры и их пособники делали все, чтобы сорвать призывы унтер-офицерского состава, вплоть до организации антисоветских выступлений.

Однако наиболее отрицательно последствия мобилизации стали сказываться в связи с призывом в Красную Армию бывших царских офицеров и генералов. Нехватка командных кадров для Красной Армии дала о себе знать сразу же после того, как значительно увеличилась численность красноармейской массы.

Уже к лету 1918 года в армии не хватало более 55 тысяч человек командного состава. В известной степени эта потребность удовлетворялась за счет выпускников курсов красных командиров, организованных в Москве и некоторых других городах России и укомплектованных пролетарской молодежью, а также рабочими и крестьянами-бедняками, служившими в царской армии или прошедшими школу Красной гвардии. Но этих кадров было недостаточно. Выход был один — восполнить нехватку командных кадров привлечением на службу в армию бывших офицеров старой армии. Как ни парадоксально, вооруженную борьбу рабочих и крестьян с буржуазией и помещиками должны были частично возглавить выходцы из дворян и капиталистов.

«Задача соединить вооружение рабочих и крестьян с командованием бывших офицеров, которые большей частью сочувствуют помещикам и капиталистам, есть труднейшая задача» , — писал В. И. Ленин.

Вначале, когда командиры выбирались солдатами, на командных должностях в Красной Армии оказывались те царские офицеры, которые пользовались доверием солдатских масс. Доверие это заслуживалось в революционной борьбе или, что было чаще, в боях на фронтах мировой войны.

Офицеров, которые хотели служить в Красной Армии, было немало. Но с увеличением армии, введением мобилизации как для рядового, так и для командного состава порядок, при котором командиров избирали, осложнил и замедлил комплектование новых частей командными кадрами и тем самым изжил себя. От него пришлось отказаться. Декретом ВЦИК от 22 апреля 1918 года выборность командного состава отменялась. Отныне командиры назначались.

Советское правительство учитывало, что среди бывших офицеров и военных чиновников, получивших возможность добровольно вступить в ряды Красной Армии, могут оказаться и такие, которые будут стремиться подорвать армию изнутри. Следовало закрыть доступ в армию враждебным элементам. Таким средством было предварительное аттестование всех лиц, выразивших желание занять командные должности в Красной Армии. Аттестованием занималась аттестационная комиссия, созданная Наркомвоеном. 16 мая 1918 года она была преобразована в Вывшую аттестационную комиссию. В своих действиях комиссия руководствовалась Правилами, разработанными в введенными Наркомвоеном 18 июня 1918 года.

Согласно Правилам каждый бывший офицер, желавший занять командную должность в Красной Армии, должен был подать об этом заявление в местный военкомат. Заявление рассматривалось, и, если у военкомата или другого органа Советской власти не было сведений о причастности подавшего заявление к враждебным Советской власти элементам, его зачисляли в резерв. Одновременно списки всех бывших офицеров, желающих служить в Красной Армии, публиковались в местной печати либо просто вывешивались на видных местах. Жителям, которым были известны факты, компрометирующие лиц, претендующих на командную должность, предлагалось сообщить о них в военкомат или другой орган Советской власти.

Первый призыв старых военных специалистов был объявлен Постановлением СНК от 29 июля 1918 года. Всего с июля и до конца 1918 года в Красной Армии на командные и иные должности военных специалистов было назначено около 37 тысяч человек, в том числе 22 295 офицеров и генералов, 2455 военных чиновников, 2508 военных врачей и 9713 военных фельдшеров и фармацевтов. Однако значительная часть бывших офицеров от призывов уклонялась, продолжая работать в различных учреждениях и на предприятиях. Только на Ижевском заводе их числилось более 400 человек.

Некоторые офицеры не ограничивались пассивным саботажем, а брались за оружие. Они сколачивали банды и вели вооруженную борьбу против Советской власти. Так, в мятеже, вспыхнувшем летом 1918 года в Черненском уезде Тульской губернии, приняли участие более 500 бывших офицеров. Руководил мятежом полковник Дурново .

Еще большую опасность для Красной Армии представляли те офицеры, которые, вступая в ее ряды, ждали подходящего случая, чтобы включиться в контрреволюционную борьбу.

Ставка контрреволюции на старых военных специалистов не была случайной. Они представляли большую силу в армии. К концу 1918 года бывшие офицеры и унтер-офицеры старой царской армии составляли более 75 процентов всего командного состава Красной Армии.

Принципиальное отношение партии и Советского государства к буржуазным специалистам было выражено в Обращении СНК ко всем трудящимся от 10 июня 1918 года. В нем говорилось, что бывшие офицеры, которые честно и добросовестно служат в Красной Армии, должны пользоваться полной неприкосновенностью и покровительством советских властей. Но офицеры-заговорщики, предатели,

сообщники Скоропадского, Краснова, сибирского полковника Иванова должны беспощадно истребляться.

В. И. Ленин, определяя политическую позицию старых военных специалистов, писал:

Наиболее ощутимой для Советского государства была измена командующего войсками Восточного фронта полковника царской армии Муравьева. Вслед за выступлением левых эсеров в Москве он организовал мятеж во вверенных ему войсках. Сомнения в благонадежности командующего Восточным фронтом у партии были и прежде, но вескими доказательствами они не подтверждались. Восточный фронт в тот момент был главным. Здесь сосредоточивалась основная масса полевых частей Красной Армии, техники в снаряжения. Муравьев хорошо знал военное дело, обладал большим опытом командования. Однако риск оставлять Муравьева в должности командующего фронтом был велик. Из Центра запросили Реввоенсовет Восточного фронта. Член Реввоенсовета фронта К. А. Мехоношин сообщил, что во время левоэсеровского мятежа Муравьев публично отказался от членства в партии левых эсеров, мотивируя это тем, что партия выступила против Советской власти. Муравьева оставили командовать фронтом. Однако председателю РВС П. А. Кобозеву, членам Реввоенсовета К. А. Мехоношину и Г. И. Благонравову было предложено установить тщательный контроль за деятельностью Муравьева и не оставлять его без наблюдения.

Штаб Муравьева располагался в Казани. Однако местом своей враждебной деятельности он избрал город Симбирск, где в то время многие ответственные должности в советском государственном аппарате занимали левые эсеры. Среди них, в частности, были военный, продовольственный и земельный комиссары.

Мятеж начался 10 июля 1918 года. Задолго до этого Муравьев начал исподволь выводить из Симбирска наиболее преданные Советской власти части и стягивать туда верные ему подразделения. Так, по указанию Муравьева из Симбирска были выведены и направлены в Бугульму коммунистические дружины. По его приказу из тюрьмы выпустили на свободу членов бандитских анархистских отрядов, разоруженных в свое время коммунистами.

В Симбирск Муравьев прибыл на пароходе «Межень» в сопровождении отряда в тысячу человек.

О своем прибытии в Симбирск главком никого не предупредил. Но это не вызвало особых подозрений, так как время было военное. Странным было другое. Муравьев отказался присутствовать на заседании губернского исполкома, куда его пригласили, узнав о приезде, а потребовал, чтобы весь состав губисполкома явился к нему на пароход. Туда же он вызвал некоторых военачальников и должностных лиц губкома партии и Советов. Явившимся он предложил с ним сотрудничать. Тех, кто отказался, арестовал.

Высадившиеся с барж и бронепоездов отряды Муравьева заняли почту, телеграф, железнодорожные станции. На железнодорожной станции Симбирск был арестован новый командующий 1-й армией М. Н. . К вечеру отряды Муравьева, усиленные броневиком, окружили губком партии и губисполком.

После этого Муравьев объявил о своем отказе подчиняться приказам Советской власти, затем во все концы страны он стал рассылать телеграммы, в которых излагал свою программу «освобождения человечества», призывал возобновить боевые действия против немцев, обращался к восставшим чехословакам, предлагая свое руководство ими.

Губернский исполком Симбирска во главе с председателем И. Варейкисом предпринял решительные меры против заговорщиков. В мятежные части направили коммунистов-агитаторов. Руководителей заговора арестовали, а Муравьев, оказавший вооруженное сопротивление, был убит.

Авантюра Муравьева дорого обошлась Советской власти. Войска Восточного фронта, потеряв на какое-то время управление, значительно отступили. Врагу были сданы города Бугульма, Мелекес, Сенгилей, Симбирск, Казань.

«.Измена левого эсера Муравьева. — говорил В. И. Ленин, — стоила жизни десяткам тысяч рабочих и крестьян в войне с белогвардейцами.»

Факты измен и предательств в Красной Армии в условиях иностранной военной интервенции и гражданской войны потребовали немедленного улучшения общей организации борьбы с контрреволюцией в Советских Вооруженных Силах, создания специальных органов, которые могли бы решительно искоренять измену и предательство в рядах армии. В определенной степени эту работу проводили органы Военного контроля. Но их главной задачей была и продолжала оставаться борьба со шпионажем. Органы Военного контроля пресекали отдельные контрреволюционные проявления и создавали условия для их предупреждения в дальнейшем. Но в полной мере к борьбе с внутренней контрреволюцией Военный контроль подготовлен не был.

В кадрах Военного контроля значительную прослойку составляли военные контрразведчики старой царской армии и армии периода власти Временного правительства. По своему социальному происхождению, образу мыслей, личным связям эти сотрудники органов Военного контроля были ближе к служившим в Красной Армии бывшим офицерам старой армии, чем к красноармейской массе и командирам — выходцам из рабочих и крестьян. Одни специалисты этого профиля пошли работать в Военный контроль, а другие — в разведку и контрразведку белых армий. Таким образом, органы Военного контроля не всегда могли успешно бороться с

внутренней контрреволюцией.

Часть работы по борьбе с внутренней контрреволюцией в армии проводили чрезвычайные комиссии — Всероссийская и местные. Так, ВЧК в ходе разоблачения заговора послов, известного также как дело Локкарта, выявила шпионско-заговорщическую деятельность морского атташе английского посольства Кроми, начальника британской миссии Р. Локкарта, английского разведчика Сиднея Рейли, американского шпиона К. Каламатиано, французского консула Гренара и других.

Силами своих сотрудников и с помощью командира 1-го дивизиона латышских стрелков Эдуарда Берзиня ВЧК установила, что Сидней Рейли проводил подрывную деятельность против Красной Армии, стремясь вовлечь часть латышских стрелков в военные действия англо-американского десанта в Архангельске против Советского государства и в готовившиеся в то время антисоветские восстания в Москве. Матерый английский разведчик пытался также спровоцировать охранявших Кремль стрелков на арест членов Совета Народных Комиссаров, захват Государственного банка, Центрального телеграфа, телефонной станции и других важных учреждений столицы. Пытаясь организовать контрреволюционный заговор среди латышских частей Красной Армии, Рейли познакомился с Э. Берзинем и, полагая, что завербовал его, передал Берзиню для организации заговора 1 миллион 200 тысяч рублей. В результате арестов, произведенных ВЧК в связи с покушением на В. И. Ленина и убийством Урицкого, были обнаружены военно-шпионские материалы и другие свидетельства подрывной деятельности против Красной Армии. Так, на конспиративной квартире Сиднея Рейли в Шереметьевском переулке, где проживала актриса Художественного театра Елизавета Оттен, в результате засады была задержана бывшая надзирательница гимназии Мария Фриде. У нее изъяли документ, подписанный «Агент № 12». В документе содержались шпионские сведения военного характера. В нем говорилось о формировании дивизий Красной Армии в Воронеже, о Тульском оружейном заводе, о количестве продукции, выпускаемой патронным заводом. Говорилось также и о том, что вследствие нехватки хлопка производство боеприпасов на заводе сократилось вдвое. На допросе Мария Фриде призналась, что пакет с документом она получила от своего брата, который работал в управлении начальника военных сообщений. Предназначался документ для С. Рейли. На квартире М. Фриде, куда направились чекисты после ее ареста, была задержана мать М. Фриде со свертком. В нем также оказались шпионские материалы военного характера, которые принадлежали ее сыну Александру Фриде. В одном из документов сообщалось:

«В Тамбове формирование частей Красной Армии протекает крайне медленно. Из 700 красноармейцев, готовых к отправке на фронт, 400 разбежались. В Липецке вообще отказались ехать на формирование, сказав, что будут защищать интересы Советов только в своем уезде. Здесь также полное отсутствие патронов, оружия и снарядов».

Подпись — «Агент № 26». Александр Фриде признался в сборе сведений о военном, экономическом и политическом положении Советской республики по заданию и поручению американского шпиона Каламатиано.

В другом попавшем в руки ЧК документе, подписанном «Агент № 26» (под этим номером, как потом выяснилось, числился сотрудник таможни П. М. Солюс), также в адрес Каламатиано сообщалось:

«Новгород. Формирование частей Красной Армии медленное. Население губернии настроено резко отрицательно против Советской власти. Во Владимире работа по Всевобучу остановлена из-за отсутствия комсостава, орудий и продовольствия. В Сарапуле местными военными начальниками мобилизованы солдаты 1893—94 года рождения и матросы 1889 года рождения. В Москве в первой и второй артиллерийских дивизиях порядок поддерживают исключительно инструкторы первой советской школы. Из 5 тысяч солдат для пополнения 4 тысячи разбежались. По словам солдат, положение Ленина — безнадежное...»

Тут агент явно, как говорится, выдавал желаемое за действительное.

Вскоре при попытке проникнуть в норвежское посольство был задержан и сам Каламатиано, предъявивший паспорт на имя студента С. Н. Серповского. В находившейся при нем массивной трости были обнаружены шифровки и до тридцати расписок на получение денег. Каждая заканчивалась номером вместо подписи. Очевидность полного провала вынудила Каламатиано признаться и сообщить фамилии людей, скрывающихся под номерами. Признался он и в авторстве инструкций, которые давал находящимся у него на связи агентам. В инструкции, также находящейся в трости, говорилось:

«В сообщении следует зашифровать особо важные данные следующим образом: номера войск обозначаются как количество пудов сахара и патоки, а также цена на них. Дух войск — положение в сахарной промышленности. Номера артиллерийских частей — мануфактура и цены на нее. Дезертирство из рядов Красной Армии — эмиграция из Украины» .

Только в сети Каламатиано находилось семь агентов, собиравших сведения о военном, политическом и экономическом потенциале Советской республики. ВЧК арестовывала шпионов и контрреволюционеров и предавала их суду Революционного трибунала.

В октябре 1918 года органы ВЧК совместно с Военно-морским контролем Балтийского флота пресекли шпионскую деятельность английской разведки в морском генеральном штабе. Ее агенты регулярно направляли в Лондон сведения о положении в районе Балтийского и Черного морей, о боеготовности и боеспособности военно-морских судов Советской республики и др. В процессе расследования было установлено, что и в самом Военно-морском контроле есть предатели.

Была предотвращена тщательно готовившаяся измена на крейсере «Кречет». Группа офицеров, оставшаяся после революции на корабле, сколотила вокруг себя путем обмана и обещаний группу из нескольких десятков наиболее отсталых в политическом отношении матросов и собиралась с ее помощью поднять восстание. В случае неудачи предполагалось увести крейсер за границу и передать его англичанам.

Борьбу с контрреволюцией и шпионажем в армии вели и местные чрезвычайные комиссии. Вопрос об этом был поставлен еще в июне 1918 года на I Всероссийской конференции ЧК. Цель буржуазии, отмечалось на конференции, разложить нашу армию, использовать ее в своих интересах, и нам, как органу политической борьбы, необходимо взять на себя работу по защите армии от контрреволюции.

Работа чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией в армии в тыловых и особенно в прифронтовых районах значительно активизировалась в связи с началом боевых действий на востоке Советской республики. 13 июня 1918 года исполняющий обязанности главнокомандующего Восточным фронтом

А. Ф. Мясников издал приказ, фактически содержащий программу действий местных чрезвычайных комиссий прифронтовой полосы в условиях начавшейся гражданской войны. В приказе указывалось, что «во фронтовой полосе... замечается изрядное количество весьма подозрительных лиц, т. е.

контрреволюционеров, провокаторов, изменников, смутьянов, предателей, саботажников, шпионов и спекулянтов. К этому лагерю общественных отбросов принадлежат также и правые эсеры. Нужно очистить фронт и все фронтовые населенные пункты от этих зловредных элементов. Ввиду этого предлагается всем местным чрезвычайным комиссиям по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией принять самые срочные и энергичные меры к розыску вышеуказанных преступников и преданию их военно-полевым судам».

Этим же приказом учреждались военно-полевые суды.

Выполняя свои обязанности, местные чрезвычайные комиссии Поволжья делали все от них зависящее по борьбе с контрреволюцией в тылах Красной Армии. Но и они этой задачи в полной мере решить не могли. ЧК прифронтовых районов в значительной степени были гражданскими органами и жизни армии, ее специфики и особенностей не знали. К тому же местные ЧК формировались и строили свою работу по территориальному принципу, а не применительно к системе дислоцирующихся на их территории войсковых частей, которые часто меняли районы своего расположения.

Все эти причины вызывали острую необходимость создания специального органа по борьбе с контрреволюцией в армии. Таким органом стали чрезвычайные комиссии, образуемые непосредственно в войсковых соединениях. Первым крупным шагом в создании ЧК в армии и объединении их усилий с деятельностью местных ЧК прифронтовых районов было решение Советского правительства об образовании чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком (Восточном) фронте от 16 июля 1918 года, подписанное В. И. Лениным.

В постановлении говорилось, что комиссия создается для успешной борьбы с возрастающей контрреволюцией в связи с чехословацким выступлением . Возглавить комиссию Совет Народных Комиссаров поручил члену коллегии ВЧК М. Я. Лацису. Лацис был видным советским партийным и государственным деятелем. В партии он состоял с 1905 года. Принимал активное участие в первой русской революции. Неоднократно подвергался репрессиям царского правительства. В дни Октябрьского восстания 1917 года в Петрограде являлся членом Петроградского Военно-революционного комитета. В 1919 году был Председателем Всеукраинской ЧК.

После прибытия на Восточный фронт М. Я. Лацис был введен в состав Реввоенсовета и утвержден председателем Революционного трибунала фронта.

По поводу своего назначения на Чехословацкий фронт Лацис в беседе с корреспондентом газеты «Известия» говорил:

«Если борьба с чехословаками затягивается и идет не в том темпе, на который мы вправе рассчитывать, то это объясняется в значительной мере тем, что до сих пор в прифронтовой полосе чехословацкого района не наблюдалось должного единства в действии советских органов по борьбе с контрреволюцией. Между тем чехословаки сильны не столько сами по себе, сколько поддержкой контрреволюционных слоев и классов прифронтовой полосы, что в значительной мере затрудняет радикальную борьбу с чехословацкой авантюрой» .

С образованием М. Я. Лацисом комиссии, получившей вскоре название Прифронтовой, было положено начало объединению деятельности всех органов борьбы с контрреволюцией на фронте и в прифронтовой полосе и созданию ЧК в армейских объединениях. Прифронтовой комиссии были непосредственно подчинены Казанская и Симбирская губернские ЧК, Арзамасская уездная ЧК, а после освобождения от белочехов и белогвардейцев Самарской губернии — Самарская губернская чрезвычайная комиссия. Оперативные задания Прифронтовой ЧК выполняли и некоторые другие губернские чрезвычайные комиссии — Саратовская, Астраханская, Нижегородская, Вятская, Пензенская. Имея такую мощную поддержку со стороны Прифронтовой и местных губернских ЧК, армейские чрезвычайные комиссии Восточного фронта быстро набирали силы и опыт. Чрезвычайная комиссия при штабе 1-й армии Восточного фронта занималась, например, выявлением лиц, спаивающих красноармейцев, а также выявляла спекулянтов и расхитителей военного имущества, особенно на железных дорогах.

Много внимания армейские ЧК уделяли работе в прифронтовых деревнях, где сильно было влияние кулачества и откуда шла серьезная опасность дезорганизации армии. Сотрудники комиссии, как это делалось, например, во 2-й армии, выезжали в местности, освобожденные от врага, и помогали там восстанавливать Советскую власть, очищали уезды от остатков белогвардейских банд. Большая работа была проделана Прифронтовой чрезвычайной комиссией в уездах Казанской губернии в те дни, когда шли бои за Казань.

В августе 1918 года в 4-й армии был раскрыт заговор, одним из руководителей его являлся войсковой разведчик, в прошлом богатый казак, офицер 17-го полка пограничной стражи Буренин. Он пробрался в ряды Красной Армии и благодаря своему опыту и образованию довольно быстро занял высокий пост начальника разведывательного отдела армии. Буренин связался с контрреволюционным казачьим «яицким правительством» и передавал для него секретные сведения. В числе заговорщиков оказался и командир кавалерийского полка Уральской дивизии, в прошлом царский офицер Бредихин.

Свои шпионские обязанности Бредихин и Буренин выполняли ревностно. Как выяснилось впоследствии на допросах, у Бредихина имелась даже благодарность «яицкого правительства». Однако от Буренина и Бредихина хозяева требовали еще более активных и решительных действий. Так родился план вероломной диверсии, которая должна была вывести 4-ю армию из строя. Предполагалось, что в ночь на 20 августа Бредихин поднимет полк по тревоге якобы для упреждения атаки казаков и выступит им навстречу. Выехав за черту окопов, он должен был передать пароль на эту ночь казакам. Затем полк сделает маневр в сторону, что даст возможность врагу занять расположение полка.

Казаки без боя оказывались в тылу дивизии. Пользуясь паролем, они этой же ночью небольшими группами должны были просочиться в расположение других частей дивизии, разгромить штабы и оставленные без защиты с флангов отряды. В образовавшуюся брешь противник введет другие части и добьется успеха по всему фронту. Но хотя диверсия готовилась тщательно и скрытно, предательство удалось раскрыть своевременно, и Буренин был арестован. Узнав об арестах в штабе, Бредихин и некоторые другие изменники из его ближайшего окружения бежали. Остальные участники заговора были арестованы и преданы суду.

Успешно боролись чекисты и с вражескими лазутчиками, шпионами, а также с саботажниками, провокаторами, паникерами и лицами, вставшими на путь злоупотребления властью. Так, например, когда комиссару 1-й армии Восточного фронта В. В. Куйбышеву стало известно, что один штабной работник во время командировки проявил самодурство, потребовав для себя отдельный паровоз и вагон, пьянствовал и играл в карты, то он дал указание армейской ЧК заняться этим делом. Нарушитель воинской дисциплины и порядка был привлечен армейской ЧК к строгой ответственности.

В обязанности военных чекистов вменялась борьба главным образом с политическими преступлениями и проступками, которые приводили или могли привести к ослаблению боеспособности красноармейских частей. Однако на практике строго очертить круг дел, которыми должны были заниматься армейские ЧК, было очень сложно. Антисоветские агитаторы, белогвардейские шпионы, спекулянты, расхитители народного и военного имущества, торговцы самогоном, спаивающие военнослужащих, саботажники, мародеры, злостные нарушители воинской дисциплины — вот далеко не полный перечень тех, от кого очищалась Красная Армия с помощью военных чекистов. Об объеме работы армейских чрезвычайных комиссий свидетельствует такой, например, факт, что только чрезвычайная комиссия 1-й армии Восточного фронта с июля по октябрь 1918 года вынуждена была возбудить 145 дел на контрреволюционеров различного толка, шпионов, дезертиров, саботажников и пр.

Накопившийся положительный опыт работы армейских ЧК на Восточном фронте, а также наметившийся параллелизм в их работе с другими органами борьбы с контрреволюцией потребовали обобщения практики их деятельности и на этой основе более четкого определения организационной структуры и закрепления обязанностей. Прифронтовая ЧК разрабатывает для этого Положение-инструкцию армейским ЧК по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте. По Положению целью армейских ЧК признается «борьба с контрреволюцией во всех ее проявлениях, шпионажем, пьянством, преступлениями по должности и т. п. в армейской среде».

В Инструкции фиксировалось то реальное положение, которое армейские ЧК занимали в системе военно-политических органов армии. При политических отделах армий организовывались армейские ЧК, определялся их штат, осуществлялись контроль и наблюдение за их деятельностью. Фронтовые комиссии объявлялись по Положению высшей инстанцией в смысле дачи указаний, инструкций и предписаний. Армейские ЧК по Инструкции в отличие от органов Военного контроля имели все права карательного органа вплоть да применения высшей меры наказания, решение о которой принималось большинством голосов членов комиссии.

Армейским чекистам предписывалось вести строгий постоянный надзор за различными специалистами из непролетарских рядов, работавших в штабах, военных и гражданских учреждениях. Армейские ЧК поддерживали тесную связь с политотделами и партийными ячейками в частях. В случаях возникновения в какой-либо воинской части контрреволюционного выступления или саботажа в крупных размерах работники ЧК обязаны были проводить расследование и принимать соответствующие обстановке меры.

Опыт создания армейских ЧК на Восточном фронте вскоре был использован и на Южном фронте. Здесь также образуются ЧК по борьбе с контрреволюцией в полевых армиях фронта. Так, приказом Революционного военного совета Каспийско-Кавказского отдела Южного фронта образуется общефронтовая чрезвычайная комиссия с подчинением ей всех комиссий района действия Реввоенсовета Каспийско-Кавказского отдела Южного фронта. Кандидаты для назначения в состав коллегии этой комиссии выдвигались политотделом Реввоенсовета и Астраханским крайкомом партии.

В конце ноября 1918 года созывается II Всероссийская конференция ЧК, которая приняла решение о создании ЧК на фронте и в армиях всех фронтов. Конференция высказалась за предоставление фронтовыми армейским ЧК права самим назначать комиссаров этих комиссий в войсковых частях и соединениях. В резолюции говорилось, что фронтовые и армейские ЧК подчиняются в своей деятельности ВЧК и военному ведомству. Конференция поручила ВЧК выработать совместно с военным ведомством точные инструкции для фронтовых и армейских ЧК.

В связи с созданием относительно стройной системы ЧК в армии (фронтовая ЧК — участковая ЧК — армейская ЧК) Прифронтовая ЧК подлежала роспуску. После II Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий процесс создания чрезвычайных комиссий в армии значительно ускорился. Они стали образовываться практически на всех фронтах. Председателей армейских и участковых ЧК избирал Революционный совет, а утверждала фронтовая ЧК. Комиссаров этих ЧК в дивизиях, полках и батальонах назначали политические комиссары армейских частей и соединений. Все войсковые ЧК содержались за счет военного ведомства. Работали они под руководством и контролем политотделов армий.

Армейские ЧК состояли из двух отделов. Первый отдел призван был бороться со шпионажем, контрреволюцией, распространением ложных слухов, провокациями, пьянством и другими преступлениями. Второй отдел наблюдал за правильным исполнением должностными лицами армии декретов центральной и местной власти, вел борьбу с расточительством, хищениями и прочими преступлениями.

На фронтовые ЧК возлагалась также охрана политических комиссаров, командиров, начальников штабов, членов военных советов и других ответственных военных руководителей от террора контрреволюционеров.

Образование ЧК в армии требовало и единого централизованного органа по руководству ими. 9 декабря 1918 года Коллегия ВЧК образует военный отдел для руководства борьбой с контрреволюцией в армии. Одним из первых важных практических шагов военного отдела ВЧК явилось создание военного регистрационного бюро. Все офицеры старой армии, проживавшие в Москве или приезжавшие в Москву, должны были встать на учет и зарегистрироваться в этом бюро. Регистрироваться они должны были и в том случае, если меняли место жительства. Одновременно при Московском окружном военном комиссариате создается особое бюро, которое возглавил чекист А. Х. Артузов. Деятельность особого бюро способствовала укреплению связи ВЧК и МЧК с частями Московского гарнизона.

Таким образом, летом 1918 года сложилось два вида государственных органов, участвующих в борьбе с подрывной деятельностью международной и внутренней контрреволюции против Вооруженных Сил. Это были органы Военного контроля, которые вели борьбу главным образом со шпионажем в Красной Армии повсеместно, и армейские ЧК, призванные пресекать контрреволюцию в военной среде на фронтах, организовывать и контролировать эту работу в прифронтовой полосе.

Долгополов Ю. Б.

Из книги «Война без линии фронта», 1981

А также благодаря проанализированной за последние две недели информации, стала возможной такая вот компиляция. Которая, надеюсь, будет интересна многим. Поскольку разномастной информации у меня много, размещаю ее по частям.
Цель моего размещения проста – познакомить с тем, что известно. Чтобы читатели, которые хотят принять участие в виртуальном поиске казанского золота, могли перепроверить факты и знать, что уже искать НЕ надо.
19 апреля 1918 года Совнарком поручил Всероссийской чрезвычайной комиссии вывезти в безопасные места ценности из городов, которые могут быть захвачены белыми. К июню Москва, Казань и Нижний Новгород стали основными пунктами, куда вывозились банковские активы. Со стороны финансовых органов этой операцией занимался комиссар-управляющий Московской конторой Народного (Государственного) банка Т. Попов.
Казань приняла золотые монеты и слитки из Тамбовского отделения Народного банка, а также из Воронежского, Елецкого, Курского, Могилевского, Сызраньского и Пензенского отделений. В июне туда же пассажирский пароход из Самары привез 1917 мешков с золотой монетой на сумму около 60 миллионов рублей и кредитными билетами на 30 миллионов. Позднее в особом вагоне были доставлены еще 300 пудов серебра из Козловского отделения Народного банка РСФСР.
Вместе с ценностями, которые хранились в Казани еще до революции, в городе сконцентрировалось золота на 600 млн. рублей и почти на 200 млн. рублей серебра. В хранилищах Нижнего Новгорода собралось на 440 млн. рублей золота (не считая серебра и разменной монеты).
Однако 25 мая 1918 года обстановка серьезно осложнилась. Восстал Чехословацкий корпус . И Казань оказалась в непосредственной близости от театра боевых действий. Руководство наркомата финансов забеспокоилось возникшей угрозой.
Одновременно, весной 1918 года большевики искали бывших офицеров Генерального штаба для организации новой армии. Полковник П. Петров вспоминал: «В это время в Самару только что прибыл с бывшего Северного фронта штаб 1-й армии, который переформировывался в штаб Поволжского военного округа и начинал работу по выработанному в Москве плану создания армии. Штаб прибыл почти в том составе, который был на войне, согласился начать работу с условием, что будет ведать только частями, создаваемыми для внешней борьбы (против германских частей – В.К.). В.О. Каппель нашел в штабе кроме меня еще нескольких своих товарищей по академии и решил присоединиться к нам. Все мы тогда плохо знали или закрывали глаза на то, что делалось на юге, и считали, что в интересах русского дела надо держать в своих руках, хотя бы и в стеснительных условиях, военный аппарат. Вспышки гражданской войны нас непосредственно не касались».
Однако вскоре большевики стали требовать от «военспецов» участия в Гражданской войне на стороне Красной армии. Петров вспоминал: «Мы отказались; наше право на отказ защищал даже один из окружных комиссаров. Нам пригрозили расправой; мы решили воспользоваться первым случаем, чтобы скрыться. …Нам помог приход чехов».
8 июня восставший чехословацкий корпус захватил Самару. Созданный в этот день в Самаре Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), объявил себя верховной властью в России. 35-летний полковник Каппель на собрании офицеров, которые отказались встать во главе вооруженных сил Комуча, временно взял на себя ответственность и возглавил боевые силы.
20 июня в Казань прибыл для командования войсками Восточного фронта красных 38-летний подполковник старой армии Михаил Муравьев, бывший командующий войсками Петроградского военного округа во время похода Керенского-Краснова на Петроград; затем - командующий группой войск на Украине против румын и гайдамаков. В этот же день Реввоенсовет и штаб Восточного фронта расположились в номерах Щетинкина (ныне гостиница «Казань»). В целях оперативного руководства боевыми действиями на огромной территории войска были сведены в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю армии Восточного фронта.
Бывший в 1917 году начальником штаба Верховного главнокомандующего вооруженных сил России генерал-лейтенант Александр Лукомский вспоминал, что летом 1917 года к нему обратился тогда еще штабс-капитан Муравьев. Однако «...явно каторжный вид этого Муравьева не внушал никакого доверия»…
21 июня в Казани большевиками закрыта газета "Йолдыз" ("Звезда"), 23 июня закрыта газета "Кояш" ("Солнце"). Остававшиеся без работы рабочие-печатники 22 июня провели забастовку с требованием не закрывать в Казани газеты.
23 июня вечером на станции Займище убит 24-летний председатель Казанской губернской ЧК Гирш Олькеницкий.
24 июня по приказу главкома Восточного фронта Михаила Муравьева руководитель Казанского губвоенкомата Дмитрий Авров приступил к формированию Казанской красноармейской бригады.
Когда власть Комуча вместе с чешскими войсками стала двигаться вверх по Волге, управляющему Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петру Марьину было поручено связаться с командующим Восточным фронтом Красной Армии и сообщать комиссару-управляющему Московской конторой Народного (Государственного) банка Попову ежедневно сведения о движении фронта.
27 июня Марьин явился к главкому Восточного фронта Муравьеву, поинтересовавшись стабильностью положения в связи с потенциальной угрозой ценностям банка. Военный заявил банковскому служащему: "Пусть не беспокоятся, так как в Казани нахожусь я!" Эти слова Марьин передал в Москву. По другим свидетельствам, Муравьев будто бы произнес: "Политическое положение прекрасное, так как в Казани - я".
3 июля рабочая секция Казанского губернского Совета постановила вооружить рабочих и ввести на фабриках и заводах обучение военному делу. Созданы центральный и районные штабы рабочего ополчения.
5 июля в Казань из Приволжского военного округа поступил приказ о развертывании Казанской красноармейской бригады в дивизию в составе: 1-й Социалистический полк им. Карла Маркса, включающий Интернациональный батальон им. К. Маркса и 1-й татаро-башкирский батальон (из Москвы); 2-й Интернациональный полк им. Ф. Энгельса (под¬лежал формированию); 1-й Мусульманский социалистический полк; 2-й артдивизион 1-й артбригады; 1-й мортирный артдивизион; инженерно-технический батальон; 1-й кавалерийский полк под командованием И. Н. Литвинова (подлежал формированию). Личный состав дивизии должен был пополниться путем проведения мобилизации в губернии.
6 июля в Москве сотрудник ВЧК, "левый эсер" Яков Блюмкин убил германского посла графа Мирбаха. После чего его однопартийцы захватили в столице здание ВЧК и Центрального телеграфа. Левые эсеры выступали против тяжелых условий Брест-Литовского мирного соглашения. Затем мятеж был подавлен солдатами Латышской стрелковой дивизии под командованием 35-летнего полковника Иоакима Вацетиса.
Еще накануне восстания в Москве, на одном из заседаний Казанского Совета, обращаясь к левым эсерам, Муравьев заявил: «Моя армия будет с вами». В «Истории Казани», изданной в советский период (1991) записано: «По-видимому, с его согласия и содействия незадолго до мятежа в Москве левоэсеровские лидеры в Казани А. Колегаев, И. Майоров и Ефремов пытались отправить в Москву вагон динамита. Только решительные меры, предпринятые И. Межлауком и Л. Милхом, сорвали этот замысел».
В начале июля в городе действовал отряд эсеров-максималистов, по приказу Муравьева со станции Обсерватория подошел бронепоезд «Свободная Россия», вооружался сербский батальон майора Благотича, позже перешедший на сторону белочехов. Казанский комитет РКП (б) в этой обстановке совместно с Реввоенсоветом фронта срочно привели в боевую готовность верные войска. Муравьев был приглашен на заседание Реввоенсовета, где от него потребовали отдать распоряжение о выводе из Казани бронепоезда и отряда максималистов, что им было сделано, а самому выехать на фронт вместе с членом Реввоенсовета фронта Г. И. Благонравовым.
Отъезд был назначен на утро 10 июля, но еще ночью Муравьев со своими сподвижниками, прихватив деньги, предназначенные для выплаты жалованья войскам, на яхте «Межень» бежал в Симбирск.
В Симбирске Муравьев арестовал командующего 1-й армией 25-летнего подпоручика старой армии Михаила Тухачевского, разослал войскам Восточного фронта телеграммы с приказом прекратить боевые действия против белочехов и комучевцев, объявил себя главнокомандующим армии, действующей против Германии, телеграфировал в Совнарком и германское посольство об объявлении войны Германии и приказал своим войскам продвигаться совместно с чехословацким корпусом к Волге и далее на Запад для отпора немцам. Командование белочешского корпуса также было уведомлено о его действиях.
10 июля председатель Совнаркома Владимир Ленин вызвал к себе на беседу о положении на Восточном фронте начальника Латышской стрелковой дивизии Вацетиса.
11 июля своим декретом Совнарком объявил Муравьева контрреволюционером, находящимся вне закона; командующим Восточным фронтом был назначен Вацетис.
11 июля в Симбирске во время заседания местного Совета большевики попытались арестовать Муравьева, он оказал сопротивление и в перестрелке был убит, отряд Муравьева был разоружен. Реввоенсовет Восточного фронта приказал всем армиям продолжить борьбу с чехословаками, выполнять поставленные задачи и не отступать, несмотря на измену командующего.
14 июля новый командующий Восточным фронтом Вацетис выехал из Москвы в Казань.
14 июля комиссар земледелия Казанской губернии К. Шнуровский опубликовал в местной газете "За землю и волю" письмо, в котором выражал надежду на сотрудничество между левыми эсерами, не участвовавшими в мятеже, и большевиками.
16 июля командующий фронтом Вацетис прибыл из Москвы в Казань с группой латышских стрелков. С 16 июля по 5 августа на Восточный фронт было направлено свыше 11,5 тыс. человек, 19 орудий, 136 пулеметов, 16 самолетов, 6 бронепоездов и 3 броневика. Однако из-за несогласованности действий между высшим военным командованием и фронтом это пополнение в распоряжение Вацетиса не поступило, так как было задержано в Свияжске.
16 июля Мартин Лацис назначен председателем Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией на Восточном фронте, Федор Раскольников (Ильин) назначен членом Реввоенсовета Восточного фронта.
По свидетельству бывшего управляющего Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петра Марьина, Вацетис «направил меня в свой оперативный штаб, где я каждый день получал сводки о движении фронта. Сообщая эти сведения Попову, я обратил внимание на тот факт, что сводки, по-видимому, запаздывают, т.к. получаемые мной сведения совпали с данными, опубликованными в местной печати, а слухи опережали их на день.
Побывал я у Вацетиса и у казанского комиссара финансов Скачкова. Он находился в этот день в больнице Клячкина, рядом со ставкой. Вацетис меня уверил, что Казани опасность не угрожает, так как имеется достаточно сильный гарнизон - 12 тысяч человек. В случае же наступления на железнодорожной станции всегда наготове состав для вывоза имеющихся в банке ценностей, так как, по его мнению, опасность могла угрожать со стороны Волги. Во время одного из моих посещений Вацетиса я видел в ставке одного из его помощников, к которому я обращался по вопросу охраны банка. Впоследствии уже при белых я был удивлен, увидев его у себя в кабинете явившимся за получением денег в качестве начальника партизанского отряда белых. Фамилия, насколько мне помниться, была Лихачёв».
В ночь на 17 июля в Алапаевске (на Урале) расстрелян царь Николай II со своей семьей.
17 июля 50 человек из савинковской организации "Союз защиты родины и свободы" под командованием полковника Перхурова вырвались на пароходе из осажденного красными восставшего Ярославля, с намерением прорываться в Казань для продолжения борьбы.
20 июля газета "Гражданская война", выходившая в Казани, отметила прибытие в город 23-летнего комиссара Ларисы Рейснер. А в следующих номерах появились ее «Путевые заметки», фельетоны, стихи. Под Казанью Рейснер стала членом РКП (б), комиссаром разведки штаба Волжской военной флотилии. Борьбе за Казань посвящены ее очерки: «Казань», «Свияжск», «Маркин», «Казань - Сарапул» и др. В ней легко уживались революционность и меркантильность. "Мы строим новое государство. Мы нужны людям, - откровенно декларировала она. - Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти". Она отдавала приказы матросам, как королева - пажам.
21 июля Казанская городская конференция РКП(б) приняла решение о создании рабочего ополчения "путем принудительного призыва классовой армии рабочих и беднейших крестьян и путем всеобщего вооружения рабочих».
22 июля войска Комуча заняли Симбирск. Противник решил нанести главный удар в направлении Казани, поскольку в городе имелись большие запасы вооружения, боеприпасов, обмундирования и снаряжения, а также здесь хранилась почти половина всего золотого запаса страны. Взятие Казани позволяло противнику разгромить штаб Восточного фронта, дезорганизовать управление войсками, перехватить оперативную инициативу.
"В своей очередной телеграмме Попову я высказал свои опасения по вопросу устойчивости Казани и мнение о том, что было бы своевременным приступить к эвакуации ценностей в более безопасное место. Это было, насколько мне помниться, тотчас после падения Симбирска. В результате этого из Нижнего прибыла флотилия в составе 2 пароходов и нескольких барж во главе с несколькими комиссарами, снабженными полномочиями за подписью Попова и В.И. Ленина».
Создается оперативная группа, составляются необходимые документы, отдаются распоряжения о подготовке буксирных пароходов и барж, соответствующая информация поступает наркому путей сообщения, командующему Восточным фронтом, в Казанский и Нижегородский советы.
В Казани начинают частичный пересчет золота, готовят тару для его вывоза в Москву или Коломну.
25 июля издаваемая в Казани газета "Гражданская война" вышла с лозунгом о том, что социалистическая революция в опасности, поскольку взят Симбирск и нужно двинуть навстречу белогвардейцам все имеющиеся красные отряды.
25 июля красные оставили Екатеринбург.
29 июля вопрос о положении на Восточном фронте обсуждался в ЦК РКП (б). В принятом постановлении было подчеркнуто, что судьба пролетарской революции и Советской власти решается на Волге и Урале, где образовался самый обширный фронт гражданской войны. Москва назначает срок эвакуации казанских ценностей - 5 августа.
1 августа газета "Знамя революции" сообщила о начале обучения рабочего ополчения в Казани. «Третьего дня на фабрике «Победа» (бывшая фабрика Шабанова – составитель В.К.) в Суконной слободе состоялось первое обучение рабочего ополчения в присутствии членов Совдепа... В настоящее время в отряде насчитывается до 200 человек разного возраста»,- сообщалось в газете. В организации и обучении рабочей дружины фабрики «Победа» активную роль сыграл 23-летний рабочий этой фабрики Александр Павлюхин.
2 августа с помощью эскадры из 17 военных кораблей произошла высадка 9-тысячного отряда Антанты в Архангельске.
Командование Восточного фронта разработало план перехода от обороны к наступлению и в конце июля представило его на утверждение в Высший военный совет республики. Однако развернувшееся 1-3 августа наступление Поволжской группы белочехов и белогвардейцев на Казань заставило главкома Вацетиса, не дожидаясь утверждения плана, начать 3 августа контрнаступление всеми четырьмя армиями. Наиболее опасное казанское направление прикрывали наспех сколоченные из различных отрядов две оперативные группы. В ходе наступления они должны были ударить на Буинск и Тетюши. Однако командующий одной из групп, прикрывающий район устья Камы, эсер-максималист Трофимовский при первых же выстрелах кораблей вражеской флотилии отдал приказ отступить, чем открыл врагу путь на Казань.
Бывший управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петр Марьин свидетельствовал:
"Накануне или дня за два я получил телеграфный запрос за подписями Ленина и Попова - высказаться, не представляется ли целесообразным заделать кирпичом и цементом подвальные помещения, в коих хранились ценности, или закопать их во дворе банка, сравняв с землёй. На этот запрос я ответил, что эта мера едва ли поможет спасти ценности в случае захвата Казани неприятелем, так как нахождение ценностей в банке в большом количестве и бывшие в течение лета их перевозки, совершавшиеся большей частью по ночам, всё же не были секретом для населения города.
Флотилия из Нижнего прибыла в Казань приблизительно дней за 5-6 до падения последней. В день прибытия мы, т.е. чрезвычайная комиссия и я, приступили к обсуждению вопроса о выгрузке из кладовых и погрузке на пароходы и баржи ценностей. Пристани отстояли в вёрстах 5-6 от здания банка. Необходимо было договориться с командующим фронтом и властями управления трамвая, так как перевозку решено было производить в трамвайных вагонах, добыть необходимое количество тачек и материалов для устройства мостиков во дворе банка и на пристанях, а также достать необходимую рабочую силу. Приготовления эти заняли несколько дней».
4 августа в Казань для реквизиций хлеба прибыл уполномоченный Совнаркомом чрезвычайный комиссар по продовольствию в Поволжье Мулланур Вахитов.
4 августа английские войска оккупировали Баку.
5 августа около полудня в Казани послышался отдаленный артиллерийский гул. А к четырем часам вечера на Волге, со стороны Богородска, появились пять пароходов с белыми, вооруженными орудиями и пулеметами. Пароходы приблизились к пристани «Казань», обстреляли ее и высадили десант. Обороной пристани руководил военком Казани Дмитрий Авров. Под его командованием две роты 5-го Земгальского латышского полка (прибывшего в Казань в конце июля), 1-й татаро-башкирский батальон и рабочие отряды ополченцев штыковой атакой вынудили десант отступить. Артиллерийским огнем был потоплен один вражеский пароход. Оставшиеся пароходы отступили в Нижний Услон. Военком Казани Дмитрий Авров в этом бою получил контузию. Его подобрали и укрыли рабочие Суконной слободы.
Одновременно с десантом на пристань на высоте у Верхнего Услона отряд Комуча окружил артиллеристов под командованием бывшего заведующего финансовым отделом Казанского губисполкома В. Н. Скачкова. После схватки артиллеристы погибли.
5 августа, (по некоторым указаниям - в 8 вечера (?)), к зданию банка были поданы трамвайные вагоны, пришли рабочие для погрузки и перевозки ценностей к пристани. В это время оттуда прогремел первый пушечный выстрел - наступали белогвардейские и чехословацкие войска. Эвакуация казанской части золотого запаса в запланированный срок была сорвана.
Бывший управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петр Марьин свидетельствовал:
"Наши комиссары кинулись опять к командующему (Иоакиму Вацетису – В.К.), с тем чтобы получить другие транспортные средства. И, несмотря на обещания, на вокзале поездов не оказалось, и не было даже паровоза. Грузовых автомобилей удалось достать только 4 и один нефтяник. На эти автомобили мы погрузили около 200 ящиков золота в монете на сумму 12 миллионов рублей».
По расходящимся данным других авторов, большевики сумели вывезти 100 ящиков с золотом на сумму 6 123 796 рублей (кандидат исторических наук А. ГАК, г. Натанья (Израиль)). По данным казанских краеведов, «до захвата города власти успели вывезти в Нижний Новгород часть золотого запаса на сумму 1 200 000 рублей» (Казань. Времен связующая нить. - Казань: Титул, 2000, с. 137)
По некоторым данным, монетное золото загружалось в ящиках и кожаных мешках.

За всю историю Нижегородского губернского жанждармского управления, ведавшего вопросами госбезопасности, на посту его руководителя служило 11 начальников. Предпоследним в их ряду был полковник Константин Глобачев. Ему выпала чрезвычайно ответственная миссия - обеспечения порядка и безопасности высших лиц государства Российского во время царского визита в Нижний Новгород Николая II, предпринятого 17 мая 1913 года в рамках празднования трехсотлетия Династии Романовых.

* Константин Глобачев с женой Софьей.

Приказ тайных дел

Историки российских органов государственной безопасности, отказавшиеся от деструктивной логики гражданской войны, ведут летопись отечественных спецслужб от самых истоков. В предисловии к книге о нижегородских бойцах невидимого фронта, вышедшей в 2003 году, экс-глава областного УФСБ генерал Владимир Булавин писал: «Сложную и многогранную работу по защите государственной безопасности в разные времена были призваны выполнять Приказ тайных дел царя Алексея Михайловича, Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Секретная экспедиция при Сенате, Особенная канцелярия при Министерстве полиции, Третье отделение собственной канцелярии при Николае I и Александре II, Департамент полиции МВД и его Особый отдел и другие структуры».

Под «другими структурами» понимались, конечно же, учрежденные в 1867 году губернские жандармские управления и Охранные отделения, возникшие в 1903-м. Существовали они и в Нижегородской губернии, а следовательно, их деятельность следует рассматривать, как неотъемлемую часть истории нижегородских спецслужб. И в жандармском управлении, и в Отделении по охранению порядка и общественной безопасности служило немало ярких личностей, настоящих патриотов своего Отечества.
Среди тех, кто оставил глубокий след в анналах прошлого, выделяется фигура генерал-майора Отдельного корпуса жандармов Константина Глобачева. Он занимал пост начальника Нижегородского ГЖУ с 1912 по 1914 год.

Судьба сделала все, чтобы Глобачев остался в истории. Сколько людей долга и чести бесследно сгинуло в революционную смуту! Но нашему герою выпала иная доля. Из провинции он взлетел по службе на самый верх - на должность начальника столичного охранного отделения. В этом статусе его и застал февральский переворот. Оказавшись в гуще событий, жандармский генерал не мог не стать фигурантом многочисленных мемуаров, выходивших потом в русском зарубежье. Другой важной причиной посмертной известности стали его собственные воспоминания, написанные в 1922 году, то есть, по горячим следам революционной драмы. В Отечестве эти интереснейшие свидетельства увидели свет лишь недавно. Выдержав в короткий срок два издания, они разошлись молниеносно и уже стали библиографической редкостью.

Служу Отечеству!

Но нас интересует не столько содержание книги Константина Глобачева «Правда о русской революции», сколько личность автора. Что мы знаем о тех, кто охранял безопасность государства и покой граждан до 1917 года здесь, в Нижнем? Ничего. До сих пор достоянием общества становились лишь мифологизированные биографии работников пореволюционных спецслужб. Раньше причиной такой однобокости было идеологическое табу. Сегодня ее можно объяснить лишь чьими-то субъективизмом и догматизмом. Книга мемуаров бывшего начальника нижегородского ГЖУ позволяет внести лепту в заполнение «белых пятен» благодаря тому, что содержит интереснейшие приложения. Это воспоминания жены Глобачева, а также очерк о нем, принадлежащий перу внука, историка Владимира Маринича, проживающего ныне в США. Они и помогли нам восстановить канву жизни верного слуги государства Российского.

Константин Иванович Глобачев родился 24 апреля 1870 года в Екатеринославской губернии. Рано лишившись отца, потомственного дворянина и офицера, он был отдан на воспитание в Полоцкий кадетский корпус, а затем продолжил образование в 1-м военном Павловском училище. И в 1890 году начал службу подпоручиком Кексгольмского гренадерского Императора Австрийского полка, квартировавшего в Варшаве. Там же служили и его старшие братья. В том полку Константин прослужил довольно долго, покинув его лишь на время учебы в столичной Николаевской академии Генерального штаба. В Варшаве и женился, повстречав местную красавицу, дочь статского советника Попова Софью. От брака у них родилось трое детей - два сына и дочь. К служилому сословию принадлежала вся родня Глобачева по мужским линиям. Таков был выбор большей части тогдашней российской элиты - государственная и прежде всего военная стезя. Почетной считалась и служба в Отдельном корпусе жандармов. Из мемуаров мы узнаем, что родные желали Константину карьеры офицера, облаченного в темно-голубой мундир. Защита основ государственности рассматривалась в приличном обществе, как дело чести.

Из лейб-гвардии Кексгольмского полка в корпус жандармов Константин Глобачев переведен в 1903 году. Молодого капитана определили адъютантом в Петроковское ГЖУ Привисленского края. Через год наш герой перебрался в Белосток, где была вакансия начальника охранного отделения. А в приснопамятный 1905 год вместе с чином подполковника получил новую должность - главы Лодзинского жандармского управления. Время было тревожное. Набирал силу кровавый революционный террор. Боевики из числа анархистов, социалистов и национал-радикалов средь бела дня бросали бомбы в государственных служащих, попутно убивая и калеча десятки простых граждан. Так, еще 24 декабря 1904 года в Радоме при усмирении разнузданной толпы двумя выстрелами в упор был убит командир 26-го Могилевского полка Иннокентий Ильич Булатов - в недавнем прошлом командир нижегородского 239-го Окского резервного батальона и ротный командир графа Аракчеева кадетского корпуса. Чуть позже в Белостоке террористы застрелили из-за угла денщика офицера, идущего с базара, метнули бомбу в роту солдат, от перестрелок погибли несколько стариков, женщин, детей. «Потом, - пишет в мемуарах Софья Глобачева, - началась целая серия убийств должностных лиц пулями и бомбами, закончившаяся погромом, вызванным провокаторами-революционерами, которые считали: чем хуже, тем лучше. Большевистские агитаторы, получая деньги от эмиссаров японских спецслужб (шла война с Японией), призывали к вооруженным мятежам, да и сами не гнушались «эксами» - грабежами почтовых карет и сберегательных касс с целью пополнения своей кассы.

Но спецслужбы империи успешно боролись с врагами государства и общества. (Неплохой иллюстрацией этого может служить телесериал «Империя под ударом» режиссера Сергея Газарова). И так было бы и впредь, если бы - отметим это, забегая вперед - в роковой февраль 1917 года вследствие измены либерально-генеральской верхушки и при активном участии вражеских агентов (шла война!) не началось сознательное уничтожение российских правоохранительных органов.

На Волге широкой

Но вернемся к карьере Константина Глобачева. В 1909 году он уже начальник Варшавского охранного отделения. Из столицы Царства Польского, как называлась в то время западная окраина империи, 42-летний жандармский полковник и отправился к месту нового назначения - на Волгу.

«Согласно приказу по штабу корпуса от 20 ноября 1912 г., - пишет биограф, - Глобачев был назначен начальником ГЖУ в Нижнем Новгороде, куда он выехал 23 декабря 1912 г.». Это не было понижением. Хоть и считалась Варшава третьей (после Петербурга и Москвы) столицей государства, должность начальника политической полиции в городе, известном своей славной историей, передовой промышленностью, крупнейшей ярмаркой, имела первостепенное значение.

С первых дней пребывания в Нижнем Новгороде Глобачев действует умело и энергично. В частности, добивается усиления унтер-офицерских пунктов и учреждения нового - в селе Высоком Ардатовского уезда, увеличения средств для нужд ГЖУ. При его назначении в Нижний сказалась и подготовка к празднованию трехсотлетия Дома Романовых. Нижнему, сделавшему так много для воцарения династии, отводилась ведущая роль в торжествах. А значит, для обеспечения порядка и безопасности царской семьи требовался человек грамотный и надежный. Выбор пал на Глобачева.

Командир Корпуса жандармов Джунковский вспоминал позднее, что встреча с начальником Нижегородского ГЖУ, с которым предстояло обсудить меры безопасности, произвела на него «прекрасное впечатление». По словам очевидца, «Глобачев оказался отличным во всех отношениях офицером, прекрасно разбиравшимся в розыскном деле; спокойный, мягкого характера, честный, он держался скромно и не старался выделяться». Не случайно Джунковский выдвинет потом своего протеже на ключевой пост начальника Петроградского ОО.


* По пути следования царского экипажа от железнодорожного вокзала в нижегородский кремль его встречали толпы празднично одетых и ликующих нижегородцев.

О том, как проходил в 1913 году визит императора Николая II в Нижний, вспоминает Софья Глобачева. Ей посчастливилось оказаться в числе девяти представительниц нижегородского общества, попавших на прием к монарху. «Представляясь Государыне, - писала супруга полковника, - мы делали глубокий реверанс и целовали ей руку. Великие княжны были выстроены шеренгой...». Царская семья покидала Нижний на пароходе. За ним следовал другой, с депутатами от волжских городов, промышленниками и т.д. Среди пассажиров была и Софья Николаевна.


*После посещения дворца губернатора, крестного хода на Благовещенскую площадь и церемонии закладки памятника Минину и Пожарскому, а также осмотра вновь выстроенного к Романоским дням здания нижегородской конторы Государственного банка Царская семья прибыла в губернское дворянское собрание.

«Когда мы проходили мимо Сормовского завода, славившегося своими революционными настроениями, - сообщает она, - то рабочие завода, думая, что это именно царский пароход, так сверкающий разноцветными огнями, неистово кричали «ура» и оркестр завода играл «Боже, Царя храни», пока наш пароход не скрылся из виду». Софья Глобачева оставила интересные зарисовки нашего города. Есть среди них и такие: «Оживал город во время ярмарки, которая была на другом берегу Волги и представляла собой нечто феерическое, в особенности по вечерам, когда она вся была залита светом». «Купцы и промышленники стекались сюда со всей России, заключались миллионые сделки». «Жизнь и веселие били ключом». «Грандиозное зрелище представляла из себя Волга во время ледохода».

«Глубоко порядочный»

В начале февраля 1914 года полковника Глобачева перевели в Севастополь - начальником местного ЖУ. А уже через год поезд мчал его в Петроград - по бескрайним степям Малороссии, через орловские черноземы и леса северных губерний. Охранять безопасность Северной Пальмиры - дело непростое. Но и в должности начальника Петроградского охранного отделения, боровшегося с подрывной деятельностью в самом сердце Отечества, Константин Иванович оказался на высоте. О, если бы все облеченные властью чины силовых структур проявили тогда верность присяге, ум и компетентность, что отличали вчерашнего главу нижегородской жандармерии! «Не глупый, работящий, исполнительный и глубоко порядочный человек, Глобачев был типичный хороший жандармский офицер, проникнутый чувством долга и любви к царю и родине», - так писал о нем генерал Спиридович, начальник личной охраны Николая II и воспитанник Нижегородского кадетского коопуса.

Но государство зимой 1917 года обрушило не революционное движение, механизм борьбы с которым был отлажен безукоризненно. По выражению самого Глобачева, главным виновником вспыхнувшей смуты была зараженная революционными идеями «будирующая интеллигенция», группировавшаяся вокруг Думы и в разного рода земских учреждениях, союзах, партиях. Бежать впереди прогресса - таков был удел радикально настроенного интеллигента. Глава столичного Охранного отделения докладывал о нарастании угрозы, предлагал конкретные меры борьбы с заговором. В частности, - вывод из Петрограда запасных полков как неблагонадежных и распропагандированных. Но его предложения игнорировались. Странная беспечность и прямая измена проникли в высшие сферы власти.

Дальнейшее известно. Беспорядки, начавшиеся в Петрограде по пустяковому в общем-то поводу - из-за перебоев снабжения хлебом (следствие саботажа и действий немецкой агентуры), скоро переросли в анархию. Водворение порядка по приказу Царя было сорвано из-за обструкции генералитета, верхушка которого состояла, по данным историка О.А. Платонова, в Военной ложе.
Центром революционного мятежа стала Дума, вождем - истеричный адвокат Керенский. Северная Пальмира превратилась в арену массовых расправ с полицейскими, чинами ОКЖ и армии. Шли массовые аресты охранителей государственности. Оказался под стражей и руководитель «охранки» генерал Глобачев.


*Помещение Нижегородского ГЖУ, размещавшееся во флигеле Архиерейского дома на Малой Печерской улице, было разгромлено уголовниками и революционерами.

Гроб обернули в русский флаг

Жена, любящая, преданная, дважды вызволяла его из тюрьмы. Добилась даже встречи с главой ЧК Моисеем Урицким. Воистину, по капризу случая бывший жандармский генерал избежал гибели. Потом были побег на Юг страны, служба чиновником полиции в Киеве, Одессе. Территории, оказавшиеся под юрисдикцией белых правительств, тоже были Россией, трагически расколотой на враждебные лагеря. В 1920 году Константин Иванович на службе в российском посольстве в Константинополе. А три года спустя - уже в Нью-Йорке. Сколько честных сердец и блестящих умов потеряла в те годы страна, поддавшаяся чумному соблазну гражданской междоусобицы!

Многие представители русского рассеяния так и не смогли примириться с новыми реалиями, с тем, что советская власть - всерьез и надолго. Честь и нравственный долг диктовали им свой императив поведения. В Париже возник Русский общевоинский союз, объединивший бывших чинов Белых армий. Члены РОВС не оставляли мечты о возрождении былой России. Существовала среди них и максималистски настроенная часть - сторонники боевых акций. В этом заключался неизбывный трагизм русского народа, выкупанного в крови и расколотого по воле циничных и фанатичных политиков, столкнувших народ и страну в кровавую бездну гражданской войны.

Участвовал в деятельности белоэмигратских организаций и Константин Глобачев. Не смотря на получение американского подданства, в 1929 году он едет в Париж по приглашению РОВС и служит там руководителем службы контрразведки. Через пять лет службу упразднят, и наш герой снова отправится за океан. Все это время он мечтал вернуться на Родину. Картины русской Варшавы, Волги и Нижегородской ярмарки, залитого солнцем Черного моря и окутанного туманом Невского проспекта в Петербурге продолжали жить в памяти седовласого генерала, и его сердце билось в унисон с русской историей.

Константин Иванович Глобачев скончался в Нью-Йорке 1 декабря 1941 года. С самого начала войны он внимательно следил за ходом боевых действий. Его позиция, как отмечает историк, была антибольшевистской, но не прогерманской. Похоронили генерала на русском кладбище в Нью-Джерси, обернув его гроб в российский триколор. Верный друг и жена пережила Константина Глобачева на девять лет. Своих внуков Софья Николаевна учила любви к России и русскому языку. Эту любовь они хранят до сих пор.

Станислав Смирнов , действительный член Историко-родословного общества в Москве

О книге профессора Ратьковского и желтой журналистике

На книжном рынке появилась еще одна книга о гражданской войне, принадлежащая перу профессора Санкт-Петербургского госуниверситета Ильи Ратьковского: «Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917-1920 гг.)». Новинка призвана доказать, что террор белых правительств ничем не отличался от красного террора большевиков. Это уже второй труд названного автора, первый, изданный в 2006 году, был посвящен красному террору и деятельности ВЧК в 1918 году.

Позиция Ратьковского четко проступает в обеих его работах и сводится по сути к оправданию красного террора. Тем не менее историк не готов это признать публично и настаивает на своей будто бы нейтральной точке зрения в духе «всякий террор ужасен и деструктивен». Со всей отчетливостью это проявилось в его полемике с автором этих строк, состоявшейся на сайте «Лабиринт» . Фактически же профессор Ратьковский уравнивает белый и красный террор, настаивает на их количественной и качественной симметрии и тем самым опровергает точку зрения таких историко, как Сергей Мельгунов или Игорь Симбирцев, доказавших несоразмерность и принципиально разный характер красного террора и белых репрессий: с одной стороны официальная доктрина и политика террора в отношение целых сословий и классов в порядке солидарной ответственности, с другой - эксцессы, отдельные проявления зверств по отношению к противоборствующему противнику без каких бы то ни было официальных доктрин и декретов.

Увы, в конечном итоге моя попытка показать коренное различие террора большевиков и репрессий белых ни к чему не привела. После того, как профессору были предъявлены факты, что гражданская война и сопутствующий ей террор были составной частью теории марксизма-ленинизма, к осуществлению которой партия Ленина приступила тотчас после захвата власти в 1917 году (а не в ответ на «белый террор»), и что террор большевиков носил программный, системный и тотальный характер и вылился в планомерное уничтожение контрреволюционных классов, которое продолжалось в разных формах и после гражданской войны, г. Ратьковский попросту прервал дискуссию.

Что бы ни говорили о зверствах белых контрразведок и частей, у их правительств мы не найдем ни правительственных актов о терроре, ни возведенной в ранг государственной политики практики заложничества. Не было у белых ни особых печатных органов, тиражировавших инструкции по заложникам и расстрелам, ни спущенных сверху директив об уничтожении целых социальных слоев (это было бы бессмысленно, т.к. в этом случае некого было бы эксплуатировать). Наконец, не было у Деникина Колчака и такого всеобъемлющего аппарата террора, как ВЧК и ее дочерние структуры в виде Трибуналов, ревкомов и проч. А у большевиков все это было. Поэтому и представляется вполне реальной количественная разница в масштабах красного террора и белых репрессий: 1 млн 700 тысяч убитых большевиками (данные Комиссии А.И. Деникина) и примерно 50 тысяч человек погибших от рук спецслужб и солдат всех белых армий, подчинявшихся Верховному правителю А.В. Колчаку (Иг. Симбирцев. ВЧК в ленинской России, стр. 259).

Игнорируя все эти факты и очевидные различия, апологеты ВЧК - от заслуженных профессоров до ангажированных журналистов и троллей в интернете - продолжают гнуть свою линию, прибегая к откровенной лжи о красном терроре как ответе на белый, о великодушии и миролюбии большевиков, т т.п. Вслед за глашатаем и историографом красного террора Мартыном Лацисом идет самая бессовестная фальсификация статистики террора. Последний, напомним, утверждал, что в первом полугодии 1918 года ЧК было казнено всего 22 человека, а во втором - 4, 5 тысячи. Возражая ему, историк С.П. Мельгунов сообщает, что в его распоряжении находится 884 именных карточек на расстрелянных в первом полугодии 1918 года и 5004 карточек - во втором (С.П. Мельгунов. Красный террор в России. - С. 77, 87).

Из апологетов без ученых степеней, упражняющихся в фальсификации истории на местном уровне, назовем нижегородского журналиста Андрюхина. Этому, с позволения сказать, исследователю свойственны как развязный, если не сказать погромный тон, так и откровенные подтасовки фактов и цифр. Шельмуя несогласных, горе-журналист то приписывает оппонентам фантастические утверждения вроде «врожденной кровожадности большевиков», то по-хлестаковски безответственно пишет, что за весь 1919 года в Нижегородской губернии по политическим мотивам был расстрелян «всего один человек, остальные за дезертирство, уголовщину и преступления по должности».

Намеренно смешивать уголовное с политическим было излюбленным приемом большевиков. В 1918 году газеты публиковали расстрельные списки, в которых стояли рядом фамилии как рецидивистов, так и жандармов. Протестное движение «зеленых», переросшее в партизанскую войну и явившееся в сущности ответом на грабежи, насилия и принудительный загон в армию для участия в братоубийственной бойне во имя мировой революции, на партийном жаргоне именовалось не иначе, как «бандитизм». Летом-осенью 1919 года Нижегородской ЧК была расстреляна большая группа активистов зеленого движения в Семеновском уезде. Среди них был и бывший заведующий Семеновским уездным Всеобучем Леонид Владимирович Успенский.

В мировую войну в возрасте 22 года он, будучи студентом Киевского политехнического института, был призван в действующую армию, после чего окончил 4-ю Киевскую школу прапорщиков и воевал в 48 инженерном полку и 3-й инженерной роте, в бою был контужен. После демобилизации в чине подпоручика Успенский вернулся домой в уездный город Семенов. В сентябре 1918 года уездная ЧК арестовала как заложников буржуазии его отца и брата. В ноябре Леонид Успенский был мобилизован в Красную армию, однако вместо службы большевикам ушел в заволжские леса и организовал «Семеновский белогвардейский батальон». Захваченный в ходе облавы на зеленых отрядом Губкомдеза, Леонид Успенский был расстрелян в тюрьме Нижгубчека. Вот и скажите, к кому его отнести: к политическим противникам большевиков, вставшим ввиду полной безысходности на путь партизанской борьбы, или к бандитам и уголовникам?

Ссылаясь на некий архивный справочник УФСБ, Андрюхин без стеснения пишет, что «всего за годы гражданской войны в Нижегородской губернии по политическим мотивам «был репрессирован 1621 человек, включая сюда и осужденных на тюремный срок или на денежный штраф, и просто подозреваемых, а потом полностью оправданных, и тех же расстрелянных, число которых на общем фоне крайне невелико».

Прежде чем писать подобные несуразности, представитель желтой прессы мог бы удосужиться просмотреть если не архивные документы, то хотя бы описи дел в Центральном архиве Нижегородской области. И тогда он убедился бы, что тиражируемая им цифра в 1621 осужденный - не более чем откровенная «липа». Судите сами. В фонде бывшего УКГБ имеется 1386 архивно-следственных дел периода 1918-1922 гг., находившихся в производстве НижгубЧК. Некоторые из этих дел коллективные, охватывающие порой до десятка и более фигурантов. Так, по делу № 7124 по обвинению Соколовского Б.Б. и др., датированному 1919 г., проходило сразу 32 человека, включая двух видных генералов бывшей Императорской армии - директора Нижегородского кадетского корпуса Л.П. Жилинского и его брата, бывшего командира армейского корпуса И.П. Жилинского.

Огромный массив дел содержит архивный фонд Губревтрибунала, одна лишь его опись № 5 включает 457 дел, в числе которых также много коллективных, так, по делу участников беспорядков в селе Богородском, случившихся в мае 1918 г., было привлечено около 90 человек, в основном рабочих местных кожевенных заводов. Историк органов МВД Александр Беляков сообщает о 5211 гражданах губернии, прошедших через ревтрибунал за 1918-1922 гг. Среди них немало и лиц, совершивших общеуголовные преступления, тем не менее одного лишь беглого взгляда на описи дел достаточно, чтобы убедиться: большинство обвиняемых привлекалось к суду трибунала за «контрреволюционные действия» - от написания «провокационных» стихотворений до совершения поминальной службы «по умершим царям».

В том же фонде 1678 имеется дело - Список-справочник на лиц, принимавших участие в контрреволюционных выступлениях против советской власти, выявленных по материалом ГАГО (Государственный архив Горьковской области). Список занимает 310 листов и содержит справки на 1619 человек. В основном это узники Губревтрибунала или уездных ЧК, участники крестьянских волнений. И опять же далеко не все. Не будем забывать, что значительное число граждан после серьезных беспорядков расстреливалось карательными отрядами ЧК на месте без суда и следствия. Так произошло, например, в селе Богородском, где 26 мая 1918 года было сразу расстреляно 10 человек, а около 100 арестовано и в декабре предстало перед судом Ревтрибунала. Ни в какие статистические данные они, по-видимому, не включались. Как некое откровение приводит Андрюхин статистику официального историка спецслужб Олега Мозохина, взятую из соответствующего ведомственного архива. Согласно этой статистике, например, за период с 1 января по 1 мая 1919 года органы ВЧК в Нижегородской губернии арестовали 570 граждан и расстреляли 3, тогда как только Сергачской ЧК за два дня 13-14 января был расстрелян 51 человек (ЦАНО. Ф. 5. Оп. 5. Д. 3).

Отметим также, что в доступных рядовым исследователям архивах огромное количество репрессивных дел попросту отсутствует (или отсутствует на словах). Был человек, был расстрел, а дела нет. Имеются, например, большие пробелы в перечнях дел производства ГубЧК периода активной фазы красного террора (сентябрь 1918 г.). Так, из 41 заложника-нижегородца, расстрелянного в ночь с 31 августа на 1 сентября на Мочальном острове в ответ на покушение на Ленина и Урицкого, в базовом фонде 2209 ГКУ ЦАНО присутствуют лишь 15 лиц, то есть почти треть. Следы еще нескольких дел обнаружились в ведомственном архиве УФСБ (упоминаются в ответах на запросы). Место же нахождения прочих неизвестно: либо уничтожены, либо надежно спрятаны. То же самое относится к списку расстрелянных в сентябре 1918 г. Павловской уездной ЧК, опубликованному в официальном отчете: из 24 фигурантов этого мартиролога в описях фонда 2209 удалось разыскать одного лишь фабриканта Ивана Ивановича Пухова.

Неизвестно местонахождения большинства дел производства уездных ЧК периода 1918-начала 1919 гг. В частности, широкий масштаб приобрели репрессии в Арзамасском уезде в июле-августе 1918 года. Они явились ответом властей на протесты против мобилизации в Красную армию, проводившуюся с большим размахом при формировании 11-й нижегородской стрелковой дивизии летом-осенью того же года. В ЦАНО и ГО № 2 г. Арзамаса можно отыскать лишь отдельные дела их соответствующего массива. Еще в большей степени это относится к массиву дел Курмышской чрезвычайной следственной комиссии, которая - вместе с карательными отрядами - расстреляла осенью-зимой 1918 года около 1000 курмышан (РГВА, ф. 11, оп. 8, д. 239). В Книге памяти Ульяновской области приводятся лишь несколько десятков из этого числа, в нашей областной Книге памяти - единицы.

Достоянием ведомственных архивных узилищ по-прежнему остается массив дел по зеленому движению (дезертиры), о котором сказано выше. В сущности это тоже политические репрессии, но благодаря советской казуистике отнесенные к разряду бандитизма. Газета «Нижегородская коммуна» за 1919 года пестрит списками как приговоренных ГубЧК или Трибуналом, так и свозившихся из разных уездов и заключаемых в тюрьму в качестве заложников членов их семей. Эти жертвы гражданской войны также исчислялись сотнями.

Суммируя все вышесказанное, мы приходим к выводу, что мишенями карательных органов на нижегородской земле оказались далеко не 1621 человек, как пишет упомянутый журналист. Простое сложение фигурантов «контрреволюционных» дел производства ГубЧК и Губревтрибунала за 1918-1922 годы дает цифру свыше 3000, а мы уже тмечали, что многие дела были коллективными, а в доступных архивных фондах зияют большие провалы. Поэтому можно смело утверждать, что число расстрелянных в те годы исчислялось (без учета уездов, присоединенных в 1922 г.) как минимум сотнями, а число брошенных в тюрьмы и концлагеря - многими тысячами.

И вместо того, чтобы клеймить своих соотечественников и земляков клеймом злейших врагов и выражать удовлетворение по поводу их бесчисленных казней или заключений - зачастую без всяких на то оснований - в тюрьму, превращавшую человека в скот, думаю, следовало бы выразить сожаление и сочувствие тем, кто стал жертвами гражданской бойни и бесчеловечного социального эксперимента, сознательно развязанных лидерами большевизма.

Отметив также, что многие жертвы репрессий в силу сложившейся практики органов прокуратуры лишаются права на реабилитацию под разными формальными предлогами. Таким предлогом служит, например, факт освобождения заключенного из застенка «по реабилитирующим основаниям». В этом случае считается, что человек как бы и не подвергался репрессии. Мол, арестовали для проверки, потом выпустили, время-то было архитрудное. Вот только объяснить это самим узникам или их родным и близким трудно. Иногда заключение в тюрьме, часто без предъявления обвинения, длилось месяцы. Содержание под стражей подрывало здоровье, калечило психику, раньше времени сводило в могилу.

И последнее. Мы вступили в год столетия Октябрьской революции. Не приходится сомневаться, что этот скорбный юбилей породит множество исторических спекуляций, подобных тем, которые мы рассмотрели выше. Долг историков нарисовать честную картину нашего не столь уж давнего прошлого. Чтобы трагедия, постигшая наш народ век назад, не повторилась вновь.

Станислав Смирнов , действительный член Историко-родословного общества в Москве, член Комиссии при губернаторе Нижегородской области по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий.

В отмщение за гибель бою нескольких коммунистов каратели расстреляли свыше 1000 жителей уезда

В начале сентября 1918 года в Курмышском уезде, расположенном на стыке Симбирской и Нижегородской губерний, грянуло антибольшевистское восстание. По своим масштабам и политическим последствиям оно имело ничтожное значение, по количеству жертв - огромное. Советская власть и ее официальная историография постарались уничтожить память о трагедии, постигшей жителей Курмышского края 95 лет назад. Мы попытаемся воссоздать канву и смысл событий почти вековой давности.

События в Курмыше (ныне — Пильнинский район Нижегородской области) надо рассматривать в контексте вооруженной борьбы, развернувшейся летом 1918 года как в Среднем Поволжье, так в стране в целом. Брест-Литовский мир, насаждение коммунизма, взятый большевистским руководством курс на разжигание гражданской войны в городе и деревне с целью насильственного подавления оппозиции со стороны разных слоев населения и в особенности трудового крестьянства привели к эскалации социально-политического конфликта, масштаб которого непрерывно рос. Территория, подпавшая после переворота 7 ноября 1917 года под юрисдикцию ленинского совнаркома, сужалась. Германский рейх по условиям его кабального мира с большевиками оккупировал Украину, Крым, Белоруссию.

После восстания казачества большевиков прогнали из Донской области. Конфликт наркомвоена Льва Троцкого с Чехословацким корпусом бывшей Русской Армии, который большевики в угоду союзникам-немцам попытались разоружить с целью предотвращения его эвакуации через Сибирь на европейский театр мировой войны, привел к антибольшевистским восстаниям в Поволжье и захвату чехословацкими частями и белогвардейскими отрядами 8 июня - Самары, 22 июля - Симбирска, 7 августа - Казани. В Самаре был сформирован Комуч - Комитет членов Учредительного собрания, образовалось правительство - Совет управляющих ведомствами во главе с Е.Ф. Роговским и Народная армия, ударной силой которой стал отряд полковника Генштаба В.О. Каппеля.

В конце августа линия фронта проходила по правому берегу Волги от Хвалынска до Казани. Между тем, войска красного Восточного фронта готовились перейти в контрнаступление, направив против Поволжской народной армии, которой командовал полковник Станислав Чечек, 5-ю армию П.А. Славена, а против Симбирска - 1-ю армию М.Н. Тухачевского .

В это время в Курмышском уезде, лежавшем в прифронтовой полосе, и вспыхнул мятеж. Недовольство советской властью здесь зрело давно. Политика классовой розни, чрезвычайные налоги, произвол местных комиссаров и чекистов настроили курмышан против большевиков. Масла подлила принудительная мобилизация. Штабу Восточного фронта, с 18 августа свившего гнездо в Арзамасе, требовалось все больше пополнений. Как докладывал Мобилизационный отдел РККА, первая попытка поставить людей под ружье, назначенная на 10 августа, в Курмышском уезде была сорвана: на призывные пункты почти никто не явился. Уездный военком Рудаков лишь разводил руками. На 31 августа по уезду был объявлен новый набор численностью в 3000 человек, для «содействия» военкому был придан отряд красноармейцев с пулеметом . За отказ явиться на сборные пункты теперь полагался расстрел, что не было пустой угрозой. Заметим, что в то же самое время в Арзамасском уезде ЧК на Чехословацком фронте во главе с М.Я. Лацисом (Судрабсом) чинила жестокие расправы над всеми, кто уклонялся от мобилизации или протестовал против нее. И такое происходило повсеместно. Недовольство достигло критической точки.

Мятеж в Курмыше начался в ночь на 2 сентября. Ядро восставших составила молодежь, среди которой преобладали демобилизованные офицеры. Среди повстанцев были даже члены местного исполкома. Чувашский краевед И.Я. Данилов сообщает, что еще в августе в Курмыше зрел заговор с целью восстания, и его организатором был штабс-капитан(?) Норенберг, будто бы посланный накануне в Курмыш из штаба В.О. Каппеля. Через бывшего лесопромышленника Саверкина, пишет Данилов, его сыновей, царских офицеров (?), каппелевский эмиссар еще задолго до этого поддерживал связь с противниками большевиков .

Местом сбора восставших была Стрелецкая слобода (окрестность Курмыша), откуда «вооруженная масса» двинулась в город. Повстанцы захватили арсенал, атаковали воинскую казарму и караульный пост, помещавшийся в Тихоновской школе. Потери были с обеих сторон: у повстанцев - Королев, Логинов и Подлекарев, у красных - Сидоров и Бельчик, латыш .

Справка. Логинов Владимир Сергеевич. Родился 5.7.1894 г., из крестьян Симбирской губ. В 1910 г. окончил Курмышское 4-классное училище, затем 2-летние педагогические курсы при нем со званием учителя народных училищ. Состоял учителем начальных училищ в Пильне, Спасском Казанской губ. В феврале 1915 г. призван в армию с зачислением в запасной батальон лейб-гвардии Семеновского полка. Оттуда командирован в Чугуевское военное училище (Харьковская губ.), приказом № 63 от 1.2.1917 зачислен юнкером рядового звания для прохождения 4-месячного курс а обучения, приказом по армии и флоту от 1.6.1917 произведен в прапорщики пехоты, после чего направлен в распоряжение начальника 3-й Сибирской стрелковой запасной бригады. Зачислен в списки 37-го Сибирского стрелкового запасного полка младшим офицером в 6-ю роту. Изирался товарищем председателя ротного комитета, членом Омского Совдепа. С 1.02.1918 командир 19-го Сибирского стр. зап. полка. Уволен от службы приказом войскам Омского ВО № 196. Участник выступления против советской власти в Курмыше, убит в столкновении с красноармейцами. Отец - Сергей Васильевич, мать - Евдокия Андреевна, брат - Сергей .


* Владимир Сергеевич Логинов погиб в перестрелке 2 сентября 1918 г .

Утром 3 сентября у Курмышской женской гимназии созвали общий сход. На нем был избран «Временный комитет спасения родины и революции». Появились воззвания к населению. По инициативе курмышанина Ивана Вечерина в Успенском соборе протоиерей Михаил Рождаев и духовенство совершили молебен в благодарность за избавление от большевиков. Повстанцы готовились к обороне. На высоком берегу Суры у Бочага, на базарной площади Курмыша, у высокого берега речки Курмышки, вырыли окопы. Автор пишет, что для связи в штаб Народной армии Комуча был послан член ополчения Жиганов .


* Иван Вечёрин с супругой и дочерью — будущей женой священномученика о. Михаила Воскресенского. В 1916 году Иван Данилович состоял делопроизводителем Курмышского отделения епархиального училищного совета.

Большинство источников называют лидером восстания Михаила Саверкина, завотделом социального обеспечения исполкома уездного совдепа, определяя его партийную принадлежность - эсер. Справа: Саверкин Михаил Петрович, в июне избран председателем отдела собеса Курмышского уисполкома, после восстания скрылся. В ЦАНО имеется следственное дело его брата, Александра Петровича Саверкина, уроженца Курмыша: «Родился в августе 1899 года, окончил высшее начальное училище и 5-й гимн. педагогический курс, до сентября 1918 года учился, потом служил в Народной армии Учредительного собрания и армии Колчака до 1 января 1920 года, красноармеец 1-й роты рабочего батальона при УПВОСО пятой армии (г. Иркутск). Арестован 21.12.1920. Состав семьи: мать Авд. Ив. Саверкина, 62 лет, сестра Ел. Петр. Саверкина, 19 лет, братья: Иван, 25 лет — г. Кострома, Красная Армия; Дмитрий, 31-32 л. — Курмыш, в сов. учреждениях; Михаил, 36-37 л. А.П. Саверкин признан виновным как участник восстания в сентябре 1918 г. в Курмыше, осужден 19.4.1921 Симбирским губревтрибуналом на 3 г. заключения, реабилитирован в 1992".

Вместе с тем, большинство свидетелей на процессе жителя Казачьей слободы С.В. Логинова, проходившем в Сергаче в 1924 г., уверяли, что организаторами восстания выступили местные демобилизованные офицеры, кадровые и военного времени. Один из них - сын курмышского уездного воинского начальника Евгений Норенберг. Справка: Норенберг Евгений Владимирович, 1891 года рождения, уроженец г. Пензы, русский, из дворян, сын подполковника Владимира Карловича Норенберга. Получил высшее образование. Вошел в ядро повстанцев, после поражения бежал из Курмыша. В 1930-е гг. проживал в Ялте, работал инженером санатория ВЦСПС №2. Арестован 13.9.1935 Ялтинским райотделом НКВД СССР, приговорен Верховным Судом РСФСР по ст. 58-2 УК РСФСР к 10 годам лагерей. Реабилитирован 18.7.1995 г. Прокуратурой АРК Крым, ГУ СБУ в Крыму, дело № 021941.

По данным краеведа Данилова, в селения, включая отдаленные чувашские, были посланы агитаторы с целью привлечь крестьян на свою сторону. Житель села Аксикасы вспоминал: «Рано утром 2 сентября вдруг раздался колокольный звон. Звонили колокола Баймашкинской и Четайской церквей». Отряд повстанцев переправился через Суру и вошел в село Ильина Гора. В селе Красные Четаи также образовался Комитет спасения родины и революции. У деревни Мочковасы собрались десятки жителей Атаевской волости, также с намерением идти в Курмыш, но после уговоров члена волисполкома вернулись домой. Советские активисты прятались в лесу. К тому времени десять волостей уезда, включая Стрелецкую, Казачью, Деяновскую, Красночетайскую, Пандиковскую, Тархановскую и Атаевскую, были охвачены восстанием.

Уездное начальство, пишет краевед Данилов, покинуло город накануне, отправившись на 5-й уездный съезд крестьянских депутатов в Пильну. Председатель исполкома Мартьянов и несколько других большевиков выехали в Курмыш, но, узнав о захвате города, вооружившись винтовками и пулеметом, повернули к Пильне, чтобы затем добираться до Ядрина и просить подмоги. Однако едва добравшись до деревни Березовка, они были обнаружены местными крестьянами и погибли, видимо, в перестрелке. Из Ядрина 3 сентября советскими властями был послан небольшой отряд под начальством Вострикова, но его авангард был обстрелян повстанцами в Березовке и Ильиной Горе, и красноармейцы повернули назад.Тем временем в Алатыре, куда после падения Симбирска переехали губернские учреждения, и Арзамасе, где размещались штаб Восточного фронта и прифронтовая ЧК, стягивались силы для массированного наступления на Курмыш.

Из Ядрина 4 сентября вышли два отряда. Первый во главе с В.И. Гариным, именуемый краеведом Даниловым «отрядом ВЧК», плыл на пароходе «Чайка» вверх по Суре, второй двигался пешим строем по ее правому берегу. Штаб Восточного фронта выделил взвод артиллерии из 6-го латышского полка и отдельный отряд Саратовского полка, высадившийся на станции Княжиха. Из Алатыря двинулся коммунистический отряд Симбирской губчека под начальством Абрама Левина (первый председатель ГубЧК, в прошлом член Бунда, в 1930-е гг. комиссар ГБ 2 ранга, более известен под псевдонимом Л.Н. Бельский).

Кроме того на Курмыш наступали отряды из Нижнего Новгорода, куда глава межуездной ЧК латыш Карл Грасис, координировавший карательную операцию, отчаянно телеграфировал, а также из Васильсурска и Чебоксар. Из Саранска снарядили отряды пехоты и конницы при одном орудии под начальством краскома, в прошлом выпускника Нижегородского кадетского корпуса и поручика 1-го уланского Петроградского полка Бориса Ибрагимова. Повстанцы были атакованы 5 сентября в пятом часу утра тремя красными отрядами. У Березовки произошел первый бой. К вечеру под натиском превосходящих сил защитники покинули Курмыш и рассеялись. «Отряд ВЧК во главе с Гариным восстановил в Курмыше советскую власть», - пишет Данилов .

Красный террор в уезде принял громадные масштабы. Еженедельник "Красный террор" №1 приводит два сообщения о событиях в Курмышском уезде. Первое рисует общую картину действий карательных органов в Поволжском регионе, поведомственном ЧК на Восточном фронте: "Немедленно по всем уездам были брошены надежные кадры энергичных работников, которые, навербовав отряды на местах из местной городской и деревенской бедноты, быстро справились со своей задачей. Белые шайки были быстро беспощадно раздавлены в самое короткое время. Зачинщики-агитаторы расстреляны. Во время Курмышского и Ядринского восстания был расстрелян 81 человек".

Второе сообщение органа ЧК посвящено курмышскому восстанию: "Курмыш cначала был подчинен непосредственно ЦФ комиссии. Комиссия организована 5 сентября по приказанию Центральной Фронтовой Комиссии и состоит из 10 чеповек. При Комиссии имеется отряд в 80 человек с 3 пулеметами, что вызывается особой необходимостью положения уезда и отсутствия местного гарнизона. Работа комиссии проходит успешно. Работаем по вылавливанию офицеров, белых шаек, скрывшихся в лесах. 3 сентября еще до существования комиссии в Курмыше было большое восстание. Местные контрреволюционеры за отсутствием надзора сорганизовали банду в 500 человек и хорошо укрепились в городе Курмыше. Посланный отряд красноармейцев в 120 человек, в том числе 20 кавалеристов, после 16-часового горячего боя взял Курмыш. В бою пало с нашей стороны 6 человек и 2 лошади, со стороны противника 36 человек. Бегство белых было паническое, так что они даже не успели расстрелять приговоренных ими к смерти 35 арестованных советских работников, которые по вступлении наших в город были немедленно освобождены. В настоящее время гражданская власть восстановлена. В уезде образовываются комбеды, с которыми мы связываемся и которые нам очень помогают в ловле офицеров, кулаков и т.д. За время подавления восстания и существования комиссии расстреляно 109 человек явных белогвардейцев. Комиссия работает успешно. Председатель: Подпись".

Как видно, цифры расстрелов - 81 и 109 - на порядок меньше реальных, по всей вероятности, они относятся к первым дням после подавления мятежа, когда маховик террора еще только раскручивался. Пройдет несколько дней, и КУрмыш прогремит на всю Совдепию. «Правда» от 18 сентября 1918 г. в краткой заметке «Разстрелы участников возстания» известит, что "по постановлению Чрезвычайной комиссии на Чехословацком фронте разстреляно 658 человек — участников Курмышского белогвардейского восстания». То же сообщение, растиражированное агентством РОСТА, напечатали «Известия», «Красная газета» и другие издания. Составы ЧК и Трибунала Восточного фронта автор обнаружил в одном из архивав, в приказе, отпечатанном в арзамасской типографии. Председатель ЧК — Лацис, секретарь —-А. Берзин, комендант — Спринд-Ниманд. Военный трибунал реввоенсовета фронта: председатель — Гессе, члены — Степанов, Лазарев, Сорин, члены следственной комиссии — Шурыгин, Норман, Рая.

Кто вошел в указанные "Еженедельником ВЧК" расстрельные партии в 81 и 109 человек, можно лишь предполагать. В Арзамасском архиве имеется документ — «Список лиц, принимавших горячее восстание в контрреволюционном мятеже в г. Курмыш». В списке 12 человек: Морозов Никита Матвеевич — бывший полковник; Бобоедов Н.В. — бывший помещик; Трифонов Иван Еремеевич — кулак; Кулькова Татьяна Андреевна — агитатор; Куликов П.П., Рубцов В.И., Толстов В.И., Языкова — помещица, Сальников Г.Н. (возможно, это ошибка и имеется в виду Салищев Н.Г. - Авт.), Самойлов Алексей Филиппович, Лисин Василий Семенович, Щербаков Ф.М. Возможно, это и была первая расстрельная партия. Массовым казням предшествовало создание в Курмыше временного революционного комитета в составе: Сериков — председатель, Григорьев, Коротков, Аксянов, от красной армии — Брамман и Гарин, уполномоченный от Чрезвычайной следственной комиссии — Брамман .

Кто эти люди? Какие лица, характеры, судьбы, мысли, чувства, таланты, несбывшиеся мечты кроются за короткими, словно выстрел браунинга, словами - "полковник", "кулак", "помещица"? Наставляя своих подчиненных, председатель ЧК Восточного фронта Мартын Лацис в своем еженедельнике "Красный террор" инструктировал: "Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора". Под буржуазией понимались бывшее дворянство, интеллигенция, офицерство, служащие государственного апарата, православнове духовенство, зажиточное крестьянство, проще говоря, - культурный и наиболее трудоспособный слой нации.

Возможно "арзамасский список" - это первые попавшиеся под руку курмышане, без разбору зачисленные в контрреволюционеры в силу "происхождения и профессии". Вполне вероятно, что все они или большая часть стали первыми жертвами расстрелов. По некоторым данным, избежал скорого суда ащерихинский помещик Н.В. Бобоедов, который, согласно семейным преданиям, умер в 1923 г. в Курмыше , однако факт требует проверки, ибо фамилия Бобоедов у дворянства Курмышского и Сергачского уездов в то время была очень распространенной.

Справка. Бобоедов Николай Владимирович (? - ?), потомственный дворянин Нижегородской губернии. В 1864 г. окончил Никлаевское кавалерийское училище в Сант-Петербурге, выпущен корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк. На 1865 г. в том же чине и полку. К 1869 г. вышел в оставку и поселился в родовом имении при селе Ащериха (ныне Пильнинский район). В 1900-е гг. состоял управляющим 3-м, затем 21-м Курмышским имением удельного ведомства. В 1914 г. гласный Сергачского уездного земского собрания.

В курмышский мартиролог попали также Павел Александрович Шипилов, сын деяновского помещика А.П. Шипилова, и земский врач Николай Гаврилович Салищев, снискавший огромное уважение местного населения и расстрелянный в 1918 году по подозрению в оказании помощи повстанцам. Данные сообщила москвичка Елена Аникина, исследующая вопрос в рамках составления своей родословной.


* Интеллигенция Курмышского уезда: помещики Шипиловы, Зыбины, Хвощинские.

В количественном отношении более других пострадало крестьянство. Татьяна Грачева предоставила автору вырезку из газеты «Знамя революции», органа Казанского губкома РКП(б), где в номере от 19 сентября напечатан поименный список из 63 «контрреволюционеров», расстрелянных 6 и 8 сентября в трех селах уезда - Бортсурманы, Деяново и Мальцево. Почти все жертвы массовой казни - местные хлебопашцы. Кроме того несколько десятков имен расстрелянных, также в основном крестьян, приводятся в Книге памяти жертв политических репрессий Ульяновской области (см. приложение).

В опубликованных казанской газетой списках фигурируют два сельских батюшки. В Бортсурманах каратели во главе с председателем Симбирской ЧК Абрамом Левиным казнили настоятеля Успенской церкви протоиерея Михаила Воскресенского. Газета сообщила, что в последнюю минуту батюшка «не расставался с книжкой дома Романовых». Участь священника разделил чтец храма Евлампий Николаев. В соседнем Деянове был расстрелян местный священник Стефан Немков. .


* Казанская газета "Знамя революции", печатавшая поименные списки расстрелянных в Бортсурманах, Деянове и Мальцеве.


* Настоятели Бортсурманской и Деяновской церкве протоиерей Михаил Воскресенский и иерей Стефан Немков Русской Православной Церковью причислены к лику святых мучеников.

Среди жертв бортсурманского расстрела оказался и герой Первой мировой войны Тимофей Федотович Быстров. Сведения о нем по крупицам собрала краевед из Пильны Елена Адушева, отыскавшая внуков Георгиевского кавалера - жителя деревни Ягодное Александра Иванович Кондратьева и жительницу Пильны Валентину Ивановну Есянину. С их слов и составлена биография Тимофея Федотовича. Родился, предположительно в 1880-е гг. в селе Бортсурманы. Участник войны с Японией. В Великую войну 1914 г. воевал в звании фельдфебеля.

Еще до войны за четыре года беспорочной службы Тимофей Федотович был награжден двумя царскими медалями - "За усердие" на Станиславской ленте и в память "300-летия Дома Романовых". А за отличия в боях Первой мировой был удостоен трех, а по другим данным - всех четырех степеней Георгиевского креста и Георгиевской медали. У Тимофея Быстрова было четверо детей: Вера, Надежда, Александра и Иван. С войны он вернулся в роковой день 8 сентября 1918 г., тогда же был арестован и расстрелян как "кулак, агитатор, белогвардеец и бывший зауряд-прапорщик".

В Книге памяти Ульяновской области есть справка на Куделенского Федора Александровича: 1891 г.р., уроженец и житель Курмыша, арестован 25.11.1918, содержался под стражей. Реабилитирован в 1998. По свидетельству родных Ф.А. Куделенского, проживающих в Н. Новгороде, он был расстрелян сразу после занятия Курмыша красными отрядами. В семейном архиве сохранилось его фото.

Общее число жертв террора, продолжавшегося до конца 1918 года, составило около 1000 человек . Уездная чрезвычайная следственная комиссия в составе: Гарин — председатель, Зиновьев — заместитель, Серебряков — секретарь, Богданов и др. трудилась не покладая рук. Аресты, как было принято, шли по классовму признаку, по доносам. Кого-то после краткого дознания вели на смерть (курмышане говорили — «на песок»), других — в концлагерь. Или, после продолжительной отсидки в застенке ЧК, - на фронт, как поступили, например, с молодыми дворянами Марсальским, Пазухиным, Пантусовым.

Эхо курмышских убийств дошло до 1937 года, когда чекисты, вооружившись оперативным приказом наркома НКВД Ежова от 30.7.1937 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", вернулись к спискам «участников курмышского белогвардейского восстания», начав новые расстрелы и посадки.

По разному сложились судьбы карателей. Наибольшую известность приобрел командир отряда, а затем глава Курмышской ЧСК Гарин (в литературе пишется как «В.И. Гарин», возможно, Владимир Иванович. О нем как главном палаче Курмыша пишут все, обращавшиеся к теме. Еще в 1980-е годы иеромонах Дамаскин (Орловский) изучал обстоятельства курмышской трегедии, работая над книгой о новомучениках и исповедниках российских XX века . Автору статьи архимандрит Дамаскин, ныне клирик одного из московских храмов, сообщил, со ссылкой на свидетельство местных жителей, что Гарин был расстрелян, предположительно, в феврале 1919 года, по обвинению в злоупотреблениях по должности, о чем якобы сообщила газета «Беднота». В архивном документе госархива Чувашской Республики есть свидетельство о том, что, по циркулировавшим тогда слухам, Гарин был арестован, следуя из Курмыша в Симбирск с подводой, груженной награбленными ценностями, и будто бы расстрелян «в Сергаче или Симбирске».

Та же участь постигла других палачей Курмышского края. Председатель прифронтовой ЧК в Козьмодемьянском и Курмышском уездах Карл Грасис расстрелян в 1937 году. Маньяк и глашатай красного террора Мартын Лацис расстрелян в 1938 году. Начальники карательных отрядов ЧК расстреляны органами НКВД: Абрам Левин (псевдоним Лев Бельский) - в 1941 г., Михаил Ямницкий - в 1939 г., Бобкевич (Бабкевич), по некторым данным, также не пережил сталинских чисток. Участником подавления Курмышского мятежа был лидер сергачских большевиков Михаил Санаев, в 1937 году он состоял зампредседателя Главсуда в Крыму, расстрелян в 1938-м.

* Крестный ход в честь протоиерея Михаила Воскресенского и 28 бортсурманских новомучеников. Приход Успенской церкви, 9 сентября 2012 г. Фото предоставлено Владимиром Евгеньевичем Артемьевым.

Приложение
Список выявленных жителей уезда, расстрелянных карательными отрядами и Курмышской ЧСК в 1918 г.
Аверин Иван Степанович
Авлин Федор
Азлин Петр
Бобоедов Николай Владимирович?
Босов Герасим
Быстров Тимофей Федотович
Ванюков Семен Тимофеевич
Васьков Илларион Герасимович
Вечерин Иван Данилович
Власов Николай
Воскресенский Михаил Григорьевич
Галапупов Дмитрий
Галахов Андрей Николаевич
Герасимов Александр
Герасимов Петр
Григорьев Анатолий
Дементьев Иван Фомич
Дрожжев Иван Иванович
Ежеев Тихон
Иванов Иван
Иванов Николай
Иванов Степан Тимофеевич
Калякин Алексей Васильевич
Кириллов Иван Петрович
Ковалев Иван Захарович
Кондратьев Александр
Конов Александр Алексеевич
Королев Дмитрий Федорович
Кирилов Николай
Кондратьев Иван
Костянов Павел
Крилов Алексей
Крылов Сергей Михайлович
Куделенский Федор
Кузнецов Михаил
Куликов П.П.?
Кулькова Татьяна Андреевна?
Куренин Кузьма
Ленин Дмитрий
Лисин Василий Семенович?
Лисин Сергей
Лисов Герасим
Мельников Владимир
Мигунов Леонид
Мигунов Николай
Морозов Никита Матвеевич?
Небасов Василий
Небасов Михаил
Небасов Николай
Немков Стефан Михайлович
Николаев Евлампий Павлович
Осипов Владимир Александрович
Поляков Николай Макарович
Розанов Андрей
Рубцов В.И.?
Сазанов Петр Александрович
Салищев Николай Гаврилович
Самойлов Алексей Филиппович?
Сарбаев Василий
Сидоров Василий
Сорокин Федор Алексеевич
Степанов Михаил Александрович
Тихонов Павел
Толстов В.И.?
Трифонов Иван Еремеевич?
Фадеев Степан,
Хорин Алексей
Хорин Иван
Чамжайкин Ермолай Ермолаевич
Чернышев Иван
Шипилов Павел Александрович
Штах Геральд Яковлевич
Шутов Алексей
Шутов Григорий
Шутов Евграф
Шутов Матвей
Шутов Яков
Щербаков Ф.М.?
Языкова?
Якадин Василий
Якадин Иван
Якадин Федор
Якимов Иван Григорьевич
Тутурин Михаил Евдокимович

Полный список расстрелянных включает не менее 1000 чел. (источник - РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 239. Л. 16).

В 1924 г. на 8 лет лишения свободы был осужден участник событий 3-5 сентября 1918 г. крестьянин Слободы Казачьей Сергей Васильевич Логинов.

В 1937 г. многие жители Курмышского района были репрессированы по обвинениям в участии в восстании 1918 г.

Источники

1) Гражданская война и иностранная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1987; 2) Российский государственный военный архив. Ф. 11. Опись 8. Д. 239. Отчет подотдела формирования и обучения. Л. 16; 3) Данилов Ю.Я. Красночетайский край. Чебоксары, 2006; 4) С.А. Кузнецов. Курмыш. История села с древнейших времен и до наших дней. Н. Нов., 2002; 5) Центральный архив Нижегородской области. Ф. 1290. Оп. 12. Д. 6. Л. 46. 6) Данилов Ю.Я., указ. соч., стр. 101. 7) Центральный архив Нижегородской области. Ф. 1678. Оп. 11. Д. 4. Обзор контрреволюционных выступлений; 8) «Правда», 1918, 18 сентября; 9) Гос. архив Нижегородской области № 2 (г. Арзамас). Ф. Р-2345. Оп. 1. Д. 1-4; 10) "Знамя революции" (Казань), 19.09.1918; 11) Российский государственный военный архив. Ф. 11. Оп. 8. Д. 239. Л. 16; 12) ЦАНО. Ф. 2209. Оп. 3. Д. 7097; 13) Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия. Книга 1. Тверь, 1992; 14. Воспоминания Е.А. Левашовой (архив Е.Аникиной).

Поделиться с друзьями:
Похожие публикации